Прощание с Византией

В сражении 3 сентября 1260 г., которое мамелюки дали монголам, все решило численное превосходство египтян. Сам Китбука сражался как герой, но попал в плен и достойно принял смерть от рук мамелюков. После этого Кутуз с триумфом вошел в Дамаск, кроваво отплатив христианам за недавние унижения мусульман. Вся Сирия до самого Евфрата вновь оказалась присоединенной к мусульманским владениям – на этот раз к Египетскому султанату. Не имея достаточно войск для того, чтобы поквитаться с Кутузом, Хулагу направил в Сирию другой отряд своих воинов, которым удалось вновь разграбить Алеппо. Однако затем, в декабре того же года, он был отброшен мамелюками назад, на Восток от Евфрата295.

Эта победа в буквальном смысле слова стала спасительной для Ислама. Ведь войди монголы в Египет, участь мусульман была бы решена. Конечно, соблюдая принцип религиозной толерантности, монголы едва бы стали стеснять мусульман, которых в их владениях было множество. Но, безусловно, что в этом случае позиции христиан различных деноминаций укрепились бы в Монгольской империи невероятно сильно. Теперь же ситуация складывалась с точностью до наоборот. Через некоторое время монголы, оставшиеся в Западной Азии, начнут переходить в Ислам, что резко ускорит грядущую гибель крестоносных государств Утремера.

Победа, одержанная Кутузом, была грандиозной, однако сам победитель ненадолго пережил побежденного врага. По дороге домой он решил поохотиться на зайцев, и коварный Бейбарс поразил его мечом в спину. В Каир Бейбарс (1260—1277) вернулся уже новым султаном Египта. Правда, Дамаск, власть в котором захватил другой эмирмамелюк, Саджар альХалаби, не признал его верховенства. Что ж, без какоголибо промедления Бейбарс двинулся на Дамаск и 17 января 1261 г. у стен непокорного города разбил войска своего конкурента296.

К сожалению, Хулагу ничем не мог помочь своим товарищам в Сирии и Иране, поскольку в это же время резко осложнилась обстановка на кавказской границе, где хану угрожал его родственник кипчакский хан Берке (1257—1266), сын покойного Джучи, брат Батухана, внук Чингизхана. По непонятному капризу судьбы он являлся мусульманином и так же благосклонно относившийся к единоверцам, как Великий хан к христианам. А потому резко упрекал родственника за ту резню, которую Хулагу организовал при взятии Багдада. Этот представитель старшей линии Чингизидов, царствовавший в южнорусских степях, высказался совершенно недвусмысленно: «Хулагу разорил города мусульман, он, не посоветовавшись ни с кем из родни, погубил халифа. Если мне поможет Аллах, я потребую отчета за такое количество невинной крови, пролитой им».

Поразительно, но во имя своей веры Берке, первый из монгольских аристократов принявший Ислам, был готов расторгнуть родственные узы и сойтись с врагами своих братьев. Без какихлибо колебаний он предложил союз мамелюкам, считая их первыми защитниками Ислама. И потому в 1263 г. заключил официальный союз с Бейбарсом против Хулагу.

Вслед за тем Берке объявил войну сородичу и начал активные военные действия вдоль кавказской границы. Конечно же Бейбарс получил от этого союза двойную выгоду: вопервых, отныне он мог открыто вербовать мамелюков из числа монголов, а вовторых, Берке самим фактом своего присутствия близ границ Хулагу вынуждал того дробить свои силы. Разъярившись, Хулагу приказал казнить всех купцов, прибывших из Кипчакского ханства; Берке ответил тем же297.

Первым начал военные действия Хулагу: он перешел через Дербентский проход и углубился в кипчакскую территорию, достигнув Терека. Однако там был остановлен объединенными войсками Берке и его племянника хана Ногая (1240—1300) и отброшен в Азербайджан. Хроники повествуют, что это отступление было спорадическим и привело к многим жертвам, поскольку монгольские всадники, вынужденные переправляться зимой через Терек, во множестве тонули, проваливась под лед298.

Как легко понять, все эти события развивались либо непосредственно близ границ Никейской империи, либо напрямую касались ее соседей, что конечно же затрагивало интересы и византийцев. Не без внимания, конечно же, император следил за событиями в Иконийском султанате, где сыновья погибшего султана КейХосрова II Кылыч Аслан IV (1246—1264) и Иконийский султан КейКавус II (1245—1256; 1257—1261) явились к хану Хулагу, надеясь получить от него ярлыки на правление уделами.

Дрожа от страха, КейКавус II подарил грозному хану специально сшитые для него сапоги, на подошве которых приказал нарисовать собственный портрет (что само по себе беспрецедентно для мусульман, не допускающих художественного изображения лица человека). «Ваш раб смеет надеяться, – промолвил он, – что его государь пожелает оказать честь голове его слуги, поставив на нее свою августейшую ногу». Но усилия КейКавуса II были тщетны – монголы не забыли, как в 1256 г. он противостоял их армии, а его грубая лесть лишь возмутила хана.