Прощание с Землёй

Вдруг она придумает причину, по которой оставит меня без газеты? Может быть, вокруг плетется заговор, целью которого является ввести меня в заблуждение, по причинам мне совершенно непонятным?

Она принесла газету без промедления.

Я посмотрел на число. Газета вышла через четыре дня после эксперимента с темпоральным переносом.

Заголовки показались мне самыми обычными: президент Картер… Кризис на Среднем Востоке… Запуск спутников…

Я перелистывал страницу за страницей, пытаясь отыскать несоответствия, которые смог бы распознать. Сенатор Абзуг пред-дожила законопроект, по которому федеральному правительству надлежит оказать помощь Нью-Йорку, где возникли финансовые трудности.

Сенатор. Абзуг? Разве она не проиграла выборы в 1976 году, когда победил Патрик Мойнихэн?

Я изменил историю. Я спас «Теспис», а сделав это, каким-то образом уничтожил все достижения Джона в области темпорального переноса и помог Белле Абзуг выиграть предварительные выборы от демократической партии.

Что еще? Миллионы мелких перемен, происшедших с миллионами людей, о которых мне и не суждено узнать? Если бы у меня был «Таймс» за этот же день из моего мира и я смог бы сравнить его с этим номером, то наверняка нашел бы самые разные несоответствия.

А если это так, то что стало с моей собственной жизнью?

Я чувствовал себя совершенно таким же, как и прежде. Я помнил свою жизнь такой, какой она была в другом мире, в ином временном измерении. Моя собственная жизнь. В этой у меня могли быть дети. Мой отец, возможно, еще жив. А вдруг я безработный?

И тогда я вспомнил про свою почту и понял, что она мне просто необходима. Я позвонил, чтобы пришла медсестра, и попросил ее снова связаться с Джоном Сильвой. Он должен был принести мне мою почту. У него был ключ к моей квартире. (Так ли это здесь, в этом временном континууме?) В особенности мне нужны были письма от Мэри.

Джон не пришел, а через некоторое время после обеда меня навестил доктор. Он не стал меня осматривать, а с задумчивым видом уселся на стул.

— Мистер Сильва, — заговорил наконец доктор, — рассказал мне, что вам кажется, будто пьеса «Теспис» была утеряна.

Я снова насторожился. Им не удастся запрятать меня в сумасшедший дом.

— Вы поклонник творчества Гилберта и Салливана, доктор?

— Нет, не поклонник, однако я видел несколько оперетт, включая и «Теспис», около года назад. А вы знакомы с этой опереттой?

— Да. — Я кивнул и принялся тихонько напевать соло Меркурия; пожалуй, не стоит говорить ему, что я присутствовал на спектакле «Теспис» в Лондоне в тысяча восемьсот семьдесят первом году.

— В таком случае вы не считаете, что партитура пропала? — спросил доктор.

— Очевидно, нет, поскольку мне она знакома.

Это его озадачило. Он откашлялся и попытался зайти с другой стороны.

— Мне кажется, мистер Сильва думает, будто вы считаете, что побывали в прошлом…

Я чувствовал себя матадором, который сражается с быком. Мне это почти нравилось.

— Это наша с ним шутка, личная, — пояснил я доктору.

— Шутка?

— Мистер Сильва и я частенько обсуждали путешествия во времени.

— И все же, — продолжал доктор, в голосе которого зазвучало вселенское терпение, — именно по этому поводу вы решили с ним пошутить? Вы заявили ему, что ноты «Теспис» утеряны?

— А почему бы и нет?

— У вас есть какая-нибудь уважительная причина желать, чтобы ее вовсе не существовало на свете?

— Нет, естественно, нет.

Доктор снова задумчиво на меня поглядел:

— Вы сказали, что видели «Теспис». Когда это было?

— Мне трудно вспомнить точно, — пожав плечами, ответил я, — А очень нужно?

— Может быть, год назад, в декабре?

— Именно тогда вы видели оперетту, доктор?

— Да.

— Вполне возможно, что это было в декабре прошлого года.

— День был просто отвратительным, — проговорил доктор, — Когда я ходил на спектакль. Ледяной дождь. Вспоминаете?

Неужели он пытается поймать меня в ловушку? Если я сделаю вид, что вспомнил, окажутся ли его слова полнейшей чепухой?

— Доктор, — сказал я, — понятно, что я не совсем здоров, и не стану делать вид, что припоминаю все до мельчайших подробностей. А что приходит на память вам? — Я перекинул мяч на его сторону поля.

— В тот день в театре свободных мест не было, несмотря на погоду, — проговорил доктор. — Многие пришли на спектакль только потому, что играли «Теспис». Эту пьесу ставят редко, и потому мало кто с ней знаком. Единственная причина, по которой я тоже отправился в театр. Если бы партитура «Теспис» пропала и если бы речь шла о какой-нибудь другой пьесе, я бы и вовсе остался дома. Именно поэтому, придя в сознание, вы сказали мистеру Сильве, что музыки не существует?

— В каком смысле?

— Что в этом случае вы тоже не стали бы выходить на улицу?

— Я вас не понимаю.

— Вы же попали в автомобильную катастрофу, сэр.

— И потому я здесь? Вы это хотите сказать? — Я сердито на него уставился.

— Нет, сэр. Ведь мы говорим о событиях годичной давности. Речь идет о вашей жене.