Прощание с Землёй

— Я сказал, что, когда он умрет, самый известный в мире хор под управлением Гарольда Дж. Гассенбаума исполнит в его честь погребальную песнь. Я поведал ему, что земляне верят, будто это поможет его астральной сути мгновенно пересечь гиперпространство и вернуться на свою родную планету — Сортиб… или как она там называется. Он только должен подписать бумаги, позволяющие вам, Мод, получить его сердца для научных исследований.

— И что же, фой поверил в эту чушь собачью? — поинтересовалась Мод.

— Ну, вам ведь известно про новую тенденцию принимать мифы и верования разумных инопланетян. С его стороны было бы невежливо мне не поверить. Кроме того, каждый фой испытывает глубокое восхищение земной наукой, и мне кажется, этому стало лестно, что мы заинтересовались его сердцами. Он пообещал обдумать мое предложение, и надеюсь, примет решение достаточно скоро, потому что ему осталось жить еще день или два. Следуя межпланетному закону, мы обязаны иметь его разрешение на проведение экспериментов, а сердца должны быть свежими и… Вот он нас вызывает!

Дуэйн Джонсон двигался быстро, бесшумно и красиво.

— Да? — прошептал ассистент, незаметно включив голографическое записывающее устройство, на случай если фой все-таки захочет дать им разрешение.

Огромное, шишковатое, чем-то похожее на дерево тело фоя неподвижно лежало на кровати. Выпученные глаза пульсировали (все пять штук), поднимаясь каждый на своем стебельке и поворачиваясь в сторону Дуэйна. Голос фоя звучал как-то странно, а безгубый, круглый, широко открытый рот не шевелился, однако вполне внятно произносил слова. Фой глазами показал — как это у них принято, — что согласен на предложение Дуэйна.

— Отдайте мои большие сердца Мод, Дуэйн, — сказал фой. — Расчлените меня для хора Гарольда. Передайте всем фоям, живущим на Сортибакенстрете, что я скоро буду с ними…

Точка возгорания!

© Перевод В. Гольдича, И. Оганесовой.

— Давайте разберемся, — сказал Энтони Майерс, наклоняясь через стол к человеку, сидевшему напротив, — Ваш компьютер не пишет речи?

— Нет, писать будете вы. Или кто-нибудь другой, — Николас Енсен сохранял спокойствие.

Это был маленький человечек, очень аккуратно одетый, в старомодном вязаном галстуке — и его нисколько не смущало, что он живет в мире, где все носят свитера.

— Мне удалось разработать систему, состоящую из слов, фраз и предложений, которые оказывают влияние на определенные группы людей, в зависимости от пола, возраста, национальности, языка, профессии, места проживания и тому подобное, — продолжал Енсен, — Если вы сможете достаточно подробно охарактеризовать аудиторию, к которой собирается обратиться ваш оратор, то я сумею снабдить вас необходимыми деталями, которые нужно будет включить в речь. Чем больше мы узнаем об аудитории, тем точнее моя компьютерная программа выдаст ключевые слова и фразы. Они будут вплетены в речь…

— Но смогут ли… будет ли речь иметь смысл?

— Тут многое зависит от ловкости того, кто эту речь станет произносить; впрочем, на самом деле решающего значения это не имеет. Если вы просто будете колотить в барабан, то добьетесь того, что сердца и ноги собравшихся начнут отбивать вместе с барабанными палочками единый ритм — необходимо только отыскать точку возгорания. Смысл аналогичен мелодии, но барабану вовсе не обязательно ее играть; вполне достаточно определить ритм. Ну а что касается мелодии… конечно, нужно постараться, чтобы она присутствовала, но главное — ритм. Вы меня понимаете?

Майерс почесал подбородок и задумчиво посмотрел на своего собеседника:

— А вы уже пробовали раньше?

Енсен коротко улыбнулся:

— Только неофициально. Для своих. И все же я прекрасно разбираюсь в том, о чем говорю. Я охлолог…

— Как вы сказали?

— Я изучаю психологию толпы. До меня, насколько я знаю, никто еще не пытался компьютеризировать эту проблему.

— И вы уверены, что это должно сработать — в теории.

— Нет, я надеюсь только, что это может сработать — в теории.

— И хотите поставить эксперимент на мне. А что, если ничего не получится?

— Вы в любом случае ничего не потеряете. Я ведь не беру с вас денег. Для моей работы это будет полезно, а что касается вашего человека, то у него нет никаких шансов, если вы не прибегнете к моей помощи.

Майерс тихонько постучал по столу костяшками пальцев: