Прощание с Землёй

— Ты говорил, что предполагается, будто Земля не должна узнать, именно поэтому выходят из строя приборы, а мы увидим только обратную сторону Луны, и если марсиане…

— Ты оставишь в покое своих идиотских марсиан?!

Олдбери замолчал. Он разозлился на Дейвиса. Если Дейвис взрослый, это еще не значит, что ему можно так кричать. Он снова посмотрел на часы. До летних каникул оставалось сто десять часов.

Теперь они падали прямо на Луну. Свободное падение. Стремительно снижались, набирая скорость. Лунное притяжение было слабым, но они падали с большой высоты. И теперь наконец их глазам предстали новые кратеры.

Конечно же, корабль промчится мимо и на огромной скорости благополучно облетит вокруг Луны, за час покроет расстояние в три тысячи миль, а потом повернет назад, к Земле.

Однако Олдбери с грустью подумал, что не видит знакомого женского лица. Так близко его рассмотреть было невозможно, перед глазами возникла только неровная поверхность Луны. Он почувствовал, как слезы потекли по щекам.

А потом вдруг маленькая тесная каюта корабля наполнилась громким жужжанием, на панели управления вспыхнули красные лампочки — сигнал тревоги.

Олдбери съежился в своем кресле, а Дейвис торжествующе крикнул:

— Я же тебе говорил! Все испортилось!

Он начал бессмысленно нажимать на кнопки приборов.

— Никакая информация не доберется до Земли! Тайны! Тайны!

Но Олдбери по-прежнему не сводил глаз с Луны. Теперь она была уже совсем близко, и ее поверхность находилась в постоянном движении. Корабль мчался вперед, собираясь, как и было запланировано, облететь вокруг Луны. И вдруг Олдбери пронзительно взвизгнул:

— Смотри! Посмотри на это! — Палец, которым он показывал на поразившую его картину, был напряжен от ужаса.

Дейвис поднял голову и только и смог сказать:

— О господи! О господи! — Он повторял это снова и снова, пока экран видеоскопа не потемнел, а на приборе, контролирующем его работу, не вспыхнула красная лампочка.

Ларс Нильссон не мог стать еще бледнее, чем был, но руки у него дрожали, когда он попытался сжать их в кулаки.

— Снова! Проклятие какое-то! В течение десяти лет автоматы не срабатывают — на кораблях без экипажа. А сейчас? Кто в этом виноват?

Не было никакого смысла искать виноватых. Нильссон вскоре со стоном и сам признал: никто не виноват в том, что произошло. Просто в критический момент — в очередной раз — эксперимент провалился.

— Нужно каким-то образом помочь им выбраться, — сказал он, зная, что это весьма проблематично.

Однако они принялись делать все возможное.

— Ты тоже видел, верно? — спросил Дейвис.

— Я боюсь, — хныкал Олдбери.

— Ты видел. Ты видел обратную сторону Луны, когда мы промчались мимо, ты видел, что там ничего нет! Господи, только палки — большие перекладины, на которых натянуто шесть миллионов квадратных миль полотна. Клянусь, это самое настоящее полотно!

Дейвис дико рассмеялся, а в следующее мгновение задохнулся от собственного хохота.

И тогда он сказал хриплым голосом:

— Целый миллион лет человечество смотрело на самый большой фальшивый фасад, когда-либо существовавший на свете. Влюбленные встречались под натянутым над Землей куском полотна и называли его Луной. Звезды нарисованы, иначе просто не может быть. Если бы нам удалось подобраться немного ближе, мы бы соскребли парочку и привезли домой в качестве сувениров. О, это ужасно смешно. — Он снова расхохотался.

Олдбери страшно хотелось спросить, почему этот взрослый дяденька так весело смеется. Но ему удавалось произнести только: «Зачем, зачем…» Смех Дейвиса был таким отчаянным, что все слова застревали у Олдбери в глотке — так страшно ему становилось.

— Зачем? — повторил его вопрос Дейвис. — А мне-то, черт подери, почем знать? Зачем телевизионные студии выстраивают целые улицы фальшивых домов для своих программ? Может быть, все это шоу, а мы с тобой совершенно случайно забрели туда, где стоят декорации, которые кто-то перепутал и не вынес на сцену, где и мы с тобой должны были находиться. Человечество не должно ничего знать про эти декорации. Именно поэтому передатчики выходят из строя через две тысячи миль. А мы с тобой все видели собственными глазами.

Он хитро посмотрел на сидящего рядом здоровяка Олдбери.

— А знаешь, почему не имеет никакого значения, что мы все видели?

Олдбери взглянул на него, по его лицу текли слезы.

— Нет. Почему?

— Потому что не имеет никакого значения, знаем мы правду или нет. Если мы вернемся на Землю и скажем, что Луна — всего лишь большой кусок полотна, натянутый на деревяшки, нас просто убьют. Или навсегда запрут в психушку, если решат проявить добросердечие. Именно по этой причине мы никому ничего не скажем. — В его голосе прозвучала угроза. — Ты понял? Ни единого слова!

— Я хочу к маме, — жалобно захныкал Олдбери.

— Ты понял? Мы будем молчать. Только в этом случае с нами будут обращаться как с нормальными людьми. Пусть кто-нибудь другой полетит туда, узнает правду и отдаст за нее жизнь. Поклянись, что будешь молчать! Скажи: «Честное слово, провалиться мне на этом месте!»

Тяжело дыша, Дейвис угрожающе поднял руку.