Прощение

По пути туда мы разговаривали на общие темы. Но постепенно все начало меняться. Когда я пытался что-то сказать, Алина либо игнорировала и продолжала говорить так, как будто моих слов не было, либо же просто перебивала. Через короткое время они уже вообще говорили о темах, которые могут понять только люди из их компании. Я понимал, что они друзья и они могут пообщаться на сугубо свои темы, поэтому я замолчал. Вектор разговора, в котором я был лишним, никак не заканчивался. Пару раз я попытался вникнуть или спросить что-то, чтобы хотя бы формально участвовать в разговоре, но продолжал игнорироваться. Тимур этого, кажется, не замечал, а Алину это будто устраивало. У меня резко пропало настроение, и я не мог больше вести себя, как в начале нашей встречи. В моей голове будто переключился тумблер, который отключил всю мою жизненную энергию. Мое лицо непроизвольно стало грустным, даже грустнее, чем обычно. Мне уже не хотелось разговаривать и даже предпринимать попытки. А тем временем они все продолжали болтать.

Мы купили пива и сели на лавку. Даже пиво не поправило мое настроение. Я ещё раз попробовал вести себя немного активнее и снова попытаться стать частью разговора, но это было без толку и снова замолчал. Тимур витал в своих мыслях, в то время как Алина пыталась снова захватить его внимания, а меня будто там не было вовсе.

Рядом с нами был буккроссинговая будка, которые стояли по всему центру Академгородка. Алина взяла оттуда книгу и нашла в ней гербарий. Опять же, показывала она его в основном Тимуру. Она как будто решила выдавить меня из этой встречи, чтобы я чувствовал себя подавленным. Подавляла она меня, как мне кажется, непроизвольно. Я думаю, что ее мама подавляла ее отца, и она переняла эту модель поведения. От этого понимания легче не было. Я уже просто пил пиво и смотрел в пустоту. Это было чувство полной отрешенности. Было очень обидно – это было похоже на те эмоции в детстве, когда взрослые не обращают на тебя внимание, зато уделяют внимание ребенку друзей, которые зашли в гости, хотя младше он тебя всего на год-два. Или, когда твой друг в детском саду бросает тебя и предпочитает играть с другой компанией, а тебя не позвал. Когда ты пытаешься привлечь внимание в подобных ситуациях, чувствуешь себя как старый, несмешной, жалкий клоун.

Наконец, Тимур заметил, что я какой-то грустный. Спросил, все ли нормально. Я думаю, в такой ситуации невозможно было бы объяснить, что со мной. Тимур долгое время не замечал, что я молчу, потому что тоже, о чем-то думал и вообще мы с ним почти не знакомы – ему по большому счету на меня плевать, а Алина делала это непроизвольно. Объяснять что-то было бесполезно, они бы это просто не поняли, потому что не замечали, и я сказал, что все в порядке. Алина начала меня донимать, выяснять, что не так, кусаться, толкаться, щипаться, но у меня уже не было никакого настроения и тумблер уже не мог переключиться обратно. Я почти не реагировал, а если реагировал, то небольшим раздражением, которое тем не менее чувствовалось. И Алина его почувствовала, после чего настроение испортилось и у нее.

Пик всего этого недоразумения случился тогда, когда ей стало интересно, какая у меня фотография в паспорте. Она попросила показать, а потом взяла мой паспорт и отсканировала своим айфоном. У меня тревожное расстройство и в меня, как иголками стали проникать навязчивые иррациональные мысли о том, что скан может попасть не в те руки. Например, Алина потеряет телефон или с него каким-то образом утекут файлы – это было нечто вроде ОКР – мне нужно было, чтобы она удалила скан и всё тут. Она же наоборот стала меня злобно дразнить тем, что оформит на меня микрокредитов. Это могло бы быть смешно, но не при сложившихся обстоятельствах. Я попросил ее удалить спокойным тоном, но она решила, что мой голос слишком раздраженный. Я повторил просьбу уже не так спокойно, объяснив, что я тревожный и мне плохо, и продолжал просить удалить. Она не делала этого, наоборот начала говорить, что она бы сразу удалила если бы я попросил спокойно и вежливо, сказав “пожалуйста”. Я считал, что первый раз был именно таким – спокойным и вежливым, за исключением слова «пожалуйста», но наши мнения не совпадали. После этих препирательств она все же удалила скан, но настроение у всех было полностью испорчено. Тимур смотрел на все это и в его глазах читалось слово «пиздец». Алина с иронией отметила, что, когда гуляешь с влюбленной парой и они начинают ссориться это всегда выглядит стыдно и неловко – теперь мы стали такой парой, а Тимур невольным свидетелем. Не знаю зачем Алина меня провоцировала, у нее порой был довольно жестокий юмор – она любила обзываться, причинять боль тем, что кусается, щипается и давит прыщи, которые невозможно выдавить. Часто она перегибала и мой тумблер переключался. Забавно, что тумблер никогда не переключался обратно – только на следующее утро мое эмоциональное состояние приходило в норму. Обидно, что мы поссорились из-за такой глупости.