Прощение

— Меня? — Гвюдлёйгюр покраснел от смущения и отвел глаза. — Не думаю.

— Могу поклясться, что встречала вас раньше. — Женщина не притворялась и, похоже, на самом деле пыталась что-то вспомнить, хотя Хюльдар и заподозрил в этом еще один трюк с целью переменить тему разговора. — Вы бывали в кардиологии?

Гвюдлёйгюр заерзал и даже отвернулся.

— Я? Нет. Думаю, мы с вами не встречались.

— Просто у парня типичное исландское лицо, глядя на которое всегда возникает ощущение, что вы его где-то видели, — предложил свое объяснение Каури, очевидно, не заметивший любопытной реакции юного коллеги.

— Может быть. Но, думаю, дело не в этом. — Ауста задумчиво изучала красное от смущения лицо полицейского. — Я определенно вас знаю. Вот перестану пытаться вспомнить — и вспомню.

Гвюдлёйгюр поднялся, со скрипом отодвинув стул.

— Можно воспользоваться вашим туалетом?

Ауста сказала, куда идти, и Гвюдлёйгюр поспешил из кухни.

Такое развитие событий застало Хюльдара врасплох и совершенно сбило с толку, хотя он и постарался это скрыть. Что, черт возьми, происходит?

— Если вы считаете, что вспомнить что-то легче, если не пытаться это сделать, то, может быть, оно и придет позднее? Я имею в виду вашу встречу со Стеллой. Давайте мы заглянем к вам во второй половине дня и повторим попытку.

— В данном случае всё не так. Я уверена, что не знала ее. Поэтому и вспоминать нечего. Но я знаю, что видела вашего коллегу. Как его зовут?

— Гвюдлёйгюр. Гвюдлёйгюр Вигниссон.

— Нет, не слышала.

— Что ж… — У него будет масса возможностей допросить напарника позже, так что Хюльдар решил сосредоточиться на том, что действительно было важно. — Как насчет вашей супруги, Тоурей? Она что-нибудь вспомнила?

— Нет, — без всякого выражения ответила медсестра. — Она тоже не знает эту девушку.

Самое время чуточку сменить тактику.

— Ну ладно. Скажите, что вам известно о буллинге?

— О буллинге? — Женщина произнесла слово так, будто впервые его слышала. — Что вы имеете в виду?

— Запугивание. Давление. Вас когда-нибудь запугивали? Вас, ваших дочерей, вашу жену… Или поставим вопрос иначе: вы или кто-то из членов вашей семьи запугивали кого-то? — Он хотел было упомянуть дефект одной из ее дочек, но в последний момент отказался от этой мысли. Какой смысл действовать человеку на нервы еще сильнее?

Ауста опустила глаза и, смяв салфетку, покачала головой:

— Нет. Нет.

— Уверены?

— Да, совершенно уверена. — Вот только ни тон, ни выражение как будто затвердевшего лица не подкрепляли это заявление. — Я больше не стану отвечать на ваши вопросы. Это нелепо. Вы могли бы потратить время с большей пользой, занимаясь чем-то по-настоящему важным и имеющим отношение к преступлению. И знаете, мне мое время дорого. Я выхожу в вечернюю смену и не готова терять полдня.

— В начале расследования не всегда можно сказать, что важно, а что нет, — с умным видом изрек Каури. Правильные слова, но Хюльдар опасался, что ветеран, преисполнившись самоуверенности, попытается перетянуть инициативу на себя.

Тот, однако, снова погрузился в молчание, и Хюльдар продолжил гнуть свою линию, пока у него не закончились вопросы, а он сам устал не меньше Аусты, чьи ответы сводились, по существу, к одному: нет, нет, не знаю, и я уже сказала, что нет. Женщина, казалось, покорилась неизбежному и отвечала равнодушно и отстраненно, но при этом стояла на своем.

Вернувшийся из туалета Гвюдлёйгюр сел по другую сторону стола. Держался он странно, в разговор не вступал и, похоже, хотел только одного: побыстрее со всем этим закончить. Хюльдар решил повторить его маневр и ненадолго избавить компанию от своего присутствия — а вдруг что-то получится?

— С вашего позволения, можно мне тоже…

Ауста удивленно посмотрела на него.

— У вас что, нет туалетов в полицейском участке?

Хюльдар виновато улыбнулся и, получив невнятное разрешение, вышел из кухни. Проходя мимо комнаты, откуда доносились мультяшные голоса, заглянул в приоткрытую дверь и увидел большой телевизор на невысокой тумбе. На экране голубые попугаи расхаживали по берегу моря. Обе девочки сидели на софе. На Аусту они совсем не походили. Возможно, пошли в другую свою мать. А вот сходство между ними было просто поразительное. Казалось — если не принимать во внимание повязку на глазу у старшей, — что это одна и та же девочка, просто разного размера. Обе розовощекие, со слегка торчащими ушами и большими голубыми глазами, с любопытством смотревшими на него из-под серых волнистых челок. Они прильнули друг к другу, и старшая спросила:

— Вы кто? — Повязка придавала ей сходство с милым, невероятно симпатичным пиратом. Хюльдар даже не удивился бы, если б один из попугаев слетел с экрана и уселся ей на плечо.

— Меня зовут Хюльдар. — Он улыбнулся и добавил в голос столько тепла и симпатии, сколько позволяла ситуация. — А вам разве не полагается быть в школе?

— У нас выходной. Наша учительница на курсах. А Соуль разрешили остаться, потому что я дома. Она в школу еще не ходит, а ходит в садик. — Девочка приподняла повязку.