Прощение для мажора

Как же страшно от осознания того, что хотела натворить. Как тяжек груз катастрофической ошибки. Нет, мне не стало легче ни на грамм, внутри все также обливается кровью, только теперь я могу обмотать эти раны бинтом, понимая что они не смертельны. Пусть и превратили мою душу в инвалида, пусть обвили сердце колючей проволокой, но не дали права лишать Кирюшу материнской любви. Если бы только сыночек что-нибудь понимал, я бы тогда вымаливала его прощение, за то, что хотела оставить, до тех пор, пока не услышала ответ. Я могу все исправить, еще не поздно, у него вся жизнь впереди. 

— Ты все же решила замерзнуть на смерть? — вздрогнула, услышав голос Макса нарушивший мою уединенную тишину. 

— Мне не холодно, — ответила я отстранено. 

— Но ты… 

— Дрожу не от холода, — перебила, поняв что он имеет в виду. 

— Идем в дом. Я конечно понимаю что ты не замерзла, — помахал утверждающе головой, — но нос у тебя краснее чем у деда мороза. 

— Что ты сказал моей маме? — спросила я оставив незамеченным его комплимент. 

— Сказал, что отвезу тебя в пансионат, где людям помогают справиться с таким горем, — пожал плечами Максим. 

— А про то, что было на мосту? — спросила, ощущая как горят щеки, то ли от мороза, то ли от стыда. 

— Нет! — твердо ответил тот, — зачем? Чтобы она сошла с ума от волнения за глупую дочь? 

— Спасибо… 

— Серьезно? — удивился чему-то мужчина. 

— Что серьезно? — не поняла я. 

— Ты меня благодаришь? На это я, ну вообще не рассчитывал, — усмехнулся Макс, — ты хотя бы предупредила, я бы тогда пиджачок одел. 

— Да иди ты! — гаркнула, поднявшись, и не глядя больше на него направилась в дом. Войдя в комнату я улеглась на диван, на котором не так давно удобно располагался Макс, и закрыв глаза решила попробовать поспать. 

— Это вообще-то мой диван, уже лет как двадцать, — заявил голос где-то надо мной. 

— На нем не написано, что он твой, — ответила я отвернувшись. В кои то веки Максим решил не спорить со мной, а просто погасил свет, и видимо нашел себе другое место для ночлега. Понимала что не сомкнуть глаз, но уставшему телу хотелось тепла и покоя, поэтому я смотрела на мерцающий огонь видневшийся из дверцы печи. Это завораживало, пламя словно пыталась вырваться на свободу, но ему препятствовала непробиваемая чугунная преграда. Эта печь напоминала меня, во мне тоже бушевал пожар, который потушить не в моих силах, так же как и не в ее. Уснула лишь когда солнце ярко осветило небо, а глаза уже начали гореть и слезиться, стоило прикрыть их, и я забылась странным сном, в котором прошлое переплеталось с будущим. А проснувшись так и не поняла, что приснилось, и чувствовала себя вымотанной и чертовски голодной.

14 ГЛАВА

Я вышла во двор ближе к полудню, солнце поднялось уже высоко. Макс засучив рукава рубил дрова, и по тому, что его старый, растянутый свитер был запачкан краской и в воздухе витал специфический запах, можно сделать вывод, что не так давно он что-то красил.

На улице стоял теплый осенний день, свежий воздух ласкал ноздри, и пробуждал зверский аппетит. 

— Ты и дальше собираешься морить меня голодом? — спросила я Максима, глядя как тот одним взмахом топора разрубил полено. 

— А я думал, ты воздухом сыта, — усмехнулся мужчина, — ну если бы ты внимательно посмотрела на стол возле печки, то обнаружила бы там пакеты с продуктами. 

— Я хочу поехать домой! — с того не сего заявила я. 

— Зачем? 

— В смысле зачем? К маме и сыну! 

— Так они не дома, — пожал плечами Макс. 

— В смысле? А где? — спросила я растерянно. 

— В гостях у моих родителей. 

— С чего вдруг? 

— Понимаешь, не ты одна тяжело переживаешь потерю Игната. Моя мама тоже не находит себе места, хотя и старается при нас держатся. Но я заметил, как она меняется когда рядом Кирюша. Во ти предложил Тамаре Игоревне погостить у нас, до тех пор пока ты не вернешься, и ей все же помощь какая никакая будет с малышом, — объяснил мужчина, что не особо успокоило.

Кто ему вообще дал право решать за меня? Думала что ответить, но слова комом встали в горле от возмущения, и тогда Макс опередил, ошарашив меня:

— Кстати, а ты знаешь что Кирилл уже почти самостоятельно сидит?

Замерла, внимательно глядя на мужчину. Наверное только сейчас, осознала насколько я выпала из жизни… Глядя назад, на то что было вчера, позавчера, я видела все в густом, сером тумане, в котором в принципе ничего нельзя было рассмотреть. Где-то там в отдаление, до меня доносились голоса мамы, плач малыша, но между нами словно стояла бетонная стена. Мой сынок уже сидит… Что еще пропустила я? Почувствовала как сердце больно сжалось, с трудом удержалась на ногах, ничего не ответив, развернулась и поплелась в дом. Рухнула обессилено на диван обняв себя руками, слезы стояли в глазах, но я упорно не моргала, не позволяя им пролиться, твердя в мыслях — «Сама виновата! Сама!» Конечно, а кто еще? Сама прыгнула в яму отчаяния и не пыталась выбраться. Теперь и самой все разгребать. Безумно сильно захотелось увидеть сына, до тряски, до сумасшествия, до боли, сейчас же.