Прощение (СИ)

Валька, как под гипнозом, не мог оторвать своего взгляда от глаз народного целителя, они у него были серыми и такими проницательными, что Валентину показалось, что шаману одного взгляда хватило, чтобы всё про него узнать.

Было уже давно за девять. Присутствующие сидели на своих подстилках и перешёптывались между собой, спокойно ожидая начала церемонии.

Валентину удалось обменяться с Мэтью несколькими незначительными фразами, и он вернулся на своё место. Решив, что провести вечер в обществе шамана и таких как Андрюха будет куда приятнее, чем опять зависать в баре или слоняться по опустевшему особняку.

Он огляделся по сторонам и заметил по левую руку от себя молодую девушку, а по правую - развалился мужик, сложив свои конечности так, как обычно их укладывают у покойников.

Участники церемонии, как показалось Вальке, были на вид вполне обычными людьми, которые чаще всего встречаются на улицах крупных городов Америки. Вот только один «кадр» выбивался своим внешним видом из всей этой компании. Он, как раз, расположился напротив Валентина. И если бы Валька предварительно не познакомился с Мэтью, то решил бы, что этот тип и есть их шаман.

Этот чудак сидел с оголённым корпусом в позе «лотоса», а на плече у него болталась туго-заплетённая косичка. Весь он был в каких-то непонятных причиндалах, а в руках держал большой кристалл, который теребил своими беспокойными пальцами, унизанными совершенно нелепыми перстнями. Но вот его глаза, в отличие от настоящего шамана, были для Вальки ничем не привлекательны.

Тем временем ассистент Мэтью раздал всем присутствующим небольшие сосуды. Валька, поглядывая на других, поставил его себе в ноги и стал ждать дальнейших разъяснений к действиям.

На церемонии запрещалось контактировать друг с другом, а если возникала необходимость, то по всем вопросам можно было обращаться только к шаману или его ассистенту.

Шаман поздравил всех присутствующих с увлекательным путешествием, упомянув, что гидами в их странствиях будут Высшие Силы. И участники церемонии, один за другим, начали подходить к нему за снадобьем.

Получив свою порцию «Айяуаски», Валька вытянулся на одеяле во весь рост и начал ждать.

Тем временем Мэтью приступил к своим шаманским штучкам. Он подходил поочерёдно к каждому из присутствующих и обмахивал их крылом крупной птицы, при этом что-то несуразное бормотал и окуривал дымом.

Как объяснил Вальке его «оживший» сосед, тот что был справа от него, что таким образом шаман отгонял от них всяких сущностей, чтобы те в момент церемонии не воспользовались их телами.

«Лучше бы он не делился со мной своими домыслами», - подумал Валька, так как он настроился на Божественную любовь и восстановление душевного равновесия.

 Вскоре погас свет, и в помещении стало совершенно темно. Из глубины комнаты послышались необычные звуки, которые издавал шаман, используя свои экзотические инструменты. Он тихо что-то напевал, своеобразно вибрируя голосом.

Валентин изо всех сил прислушивался к своим ощущениям, но ничего особенного с ним не происходило. Прошло достаточно много времени, и Вальке уже начало всё надоедать, как где-то поблизости у противоположной стены он услышал звуки, похожие на изрыгание опустошаемого желудка.

«Это, наверно, лже-шаману хреново стало, - предположил Валька. – Довыделывался… Видно этот дурачок ещё что-то своё глотнул промежду прочим», - Валентина эта мысль почему-то очень развеселила, и он начал давиться от смеха, воспринимая всё происходящее, как глупое представление для доверчивых простаков.

И как только он допустил эту мысль, в ту же секунду его тело стало нежно куда-то проваливаться, а в его душе наступил покой и умиротворение.

Несмотря на то, что глаза Валентина на тот момент были закрыты, он различил насыщенный зелёный цвет, который, как потом оказалось, был живой движущейся массой. Его самого покачивало, как на лиане, но это продолжалось недолго. Постепенно начали появляться более яркие агрессивные тона, и фрагменты видений сменялись одни за другими. Валентин на мгновение вынырнул из этого состояния и прочитал молитву, обратившись к Иисусу и снова провалился не Бог весть куда.

«Айяуаска» стремительно уносила его туда, где Валькино сознание не собиралось задерживаться ни на минуту. Те видения вызывали у него отвращение. И он только поражался тому, что этот кошмар был не во вне, а как бы в его голове, там была своя реальность. Малейшее движение вызывало в нём увеличение беспричинного беспокойства, а попытка открыть глаза или заткнуть уши были бесполезны - тоска и смятение от этого только увеличивались.

«Дотянуть бы только до утра, - подумал Валька, вынырнув на какое-то мгновение из калейдоскопа этих видений. - Я этому Андрею, как только выберусь из этого Ада, всю морду разобью. Не друзья, а подарки судьбы, мать твою! Один гад семью разрушил, другой рассудка лишает…»

Его недобрые мысли были прерваны тем, что неожиданно поступило уже знакомое ему предложение: «Полюби Гитлера».