Прощёное воскресенье (СИ)

— Лошадку? — Он ломался, соображая, но тут же тряхнул головой. — Пошла ты со своей лошадкой! Ее махом заберут, самого пристрелят за ослушание. Отойди, Лукерья!

Решительно подвинул рукой хозяйку, подхватил с пола армячишко и толкнул дверь. Тотчас голос за его спиной с отчаянием позвал:

— Крестный!

Оннеобернулся, стоял напороге, словно в раздумье. Крепкая шея медленно краснела. Потом Плетнев натянул на плечи узкий армяк и спросил:

— Ну, что тебе?

— Передай отцу, пусть заберет нас с сыночком. Внук, передай, родился. Савелием назвала.

— Почему не передать? — Плетнев неловко пожал плечами. — Он с ума сбежит от твоего блуда. Софью, ту ничем не проймешь, а вот… Как тебя угораздило?! Всем беды натащила!

— Пошел, так иди! — погнала хозяйка. — Детей настрогал, не знает, как они делаются! Тебе, поди, добрые люди помогли? И самого тем же способом ладили, да ошиблись малость: овца с бородой получилася!

Плетнев побледнел, ответил через плечо с шипящей злостью:

— По двум тропкам бегаешь, бабонька. М отри, не растянися: седло порвешь!

— Иди! Иди! За заплотом не забудь штаны вытряхнуть!

Лукерья Павловна подтолкнула гостя в спину и захлопнула дверь.

Со двора в избу проскочил запах талого навоза. Клавдия подумала, что уезжать из города придется ночью по мерзлой дороге: по талой лошади не пойдут…

Глава 9

…Из Скитского банда убралась под самое утро, не забыв подпалить все избы, где жили поддержавшие новую власть бедноватые активисты. Отряд Родиона Добрых встречали дымящиеся пепелища да бывшие хозяева поселений, развешанные по бесполезным теперь воротьям.

Казненных было четверо. Никто их не оплакивал. Висели они одиноко и грустно, вывалив за нижнюю губу синие языки.

Родион задержался взглядом на седом, костлявом мужике, чья смиренная поза безвинного мученика напомнила о смерти отца. Висел он ров ненько, продолговато, будто распухшее продолжение веревки. Поди, вершка, а то и того меньше, не хватило бедолаге, чтобы упереться в землю голыми ногами. Такой длиннющий уродился.

Родион посмотрел на тонкие ноги, торчащие из штанин, как пестики из ступы. Расстроился и тронул коня.

Скитское вымерло.

— Нам их не догнать, — сказал комиссар Снегирев, когда всадники подъехали к колодцу и начали поить коней из длинного обледенелого корыта.

Родион повернул на голос хмурое лицо. Некоторое время рассматривал Снегирева, но думал, вероятно, о другом и, может быть, даже не замечал, кто перед ним стоит. Наконец он спросил:

— Фрол, тебе здесь зверовать не приходилось?

— Зверовал по левой полоти Анадикана, где Жилкинский отстой. Этих надо имать у Тухлого озера. Там не приходилось. Говорят, места сорные, россыпей много, а выше китайской тропы — гольцы.

— Кто говорит?

— Мокрогуз. Флегонт. Вон та изба с дырявой крышей ево. Под бедняка рядится. Богатство у него разве угадать можно какое. Огромный капитал!

— Слыхал! С кем он?

— Флегонт? Ему лишние глаза не нужны. Власть нашу не уважает, хотя Петру Усачеву… — Фортов кивнул в сторону одного повешенного, из кармана тепляка которого торчала отрубленная рука… — Четыре пуда муки дал без процентов. Но все одно, он — бесстыжая сволочь! Бандит, каких свет не видывал!

— Тогда пойдем!

Старый дом с покосившейся к лесу дыроватой крышей был обнесен крепким заплотом. Во дворе на длинной кованой цепи метался громадный ублюдок с разорванным ухом и налитыми кровью глазами. От неимоверной злобы и напряжения пес не мог лаять, выплевывая вместе с пеной короткий, отрывистый рык.

Фортов выстрелил с метра, не более, в широкий лоб цепняка, после чего сказал ближнему бойцу:

— Встань к окну. Стреляй, если побежит!

В дом вошли без стука, как к себе, никого не приветствуя. Проследивший за взглядом хозяина Фортов извлек с полатей трехлинейку. Патрон был в патроннике.

— Зверя караулил, Флегонт?

— Разбойников боюся. Всяк нынче норовит простого человека обидеть. Слава Богу, вы приехали — защитите!

— Простой человек от гебя прятаться должон.

— Да Бог с вами! Черные люди всегда праведника клянут.

Разговор сразу же не пошел. Хозяин больше отмалчивался или жаловался на здоровье, стыдливо отворачивая ог непрошеных гостей румяное лицо.