Прошедшая вечность

– Я отправлюсь в поход. Но со мной пойдут и асы, моя родня. И не ранее, чем я исполню начальный обряд, что позволит их сущностям начать возвращение. Увы, это не свершится в один миг; но и оставить сородичей здесь, в пустом Асгарде я не могу.

– Неужели трижды прославленный О́дин станет уклоняться…

– Не зови меня трижды прославленным, гость, – нахмурился Старый Хрофт. – У меня много имён, но это – не моё. И с тем, кто его носил, не хочу иметь ничего общего. Даже случайно.

– Хорошо, хорошо, – посланник с трудом сдерживал раздражение. – Но сдвинься тогда с места, могучий Хрофт! Не сиди сиднем!

– Кто же собирается сидеть сиднем? – удивился Отец Дружин, вставая. – Идём, племянник. Пора начинать.

* * *

Фенрир трусил следом за Асом Воронов, а тот шагал себе упруго и молодо, словно и не было недавней битвы, а ожоги уже и вовсе не ощущались.

– Будь готов привести асов, – предупредил волка Отец Дружин.

– Буду готов, – откликнулся тот. – Дозволишь ли спросить, Ас Воронов?

– Куда делась вся дерзость, – вздохнул О́дин. – Дозволяю.

– Что мы должны сейчас сделать?

– Разве ты не слышал?

– Слышал, Великий. Но мне неведомо…

Тяжёлая длань в тех самых священных браслетах легла на плечо волку – даже уменьшенный колдовством, Фенрир в холке был ростом со Старого Хрофта.

– Мне тоже.

Волк мотнул мохнатой головой, воззрился на хозяина Асгарда.

– Как, Великий? – хрипло прорычал он, стараясь, чтобы получился шёпот. – Ты не ведаешь как?..

– Не ведаю, – кивнул О́дин. – Но когда-то я не знал и священных рун, Фенрир.

– Знаю, висел я
в ветвях на ветру
девять долгих ночей,
пронзённый копьём,
посвящённый О́дину,
в жертву себе же,
на дереве том,
чьи корни сокрыты
в недрах неведомых[1], –

напомнил он волку.

Тот поёжился.

– А копьём обязательно, Великий?

Отец Дружин только усмехнулся.

– Увидишь.

Посланец Дальних следовал за ними в почтительном отдалении. Как и положено уважающему обычай гостю, он давал хозяевам указать путь.

Вот и широкий двор Асгарда, вот и новый Иггдрасиль. Бурлит вода в безымянном Источнике, у него нет красивого вместилища, он вырывался на свободу прямо из-под корней могучего древа, вырывался и вольно растекался окрест, находя дорогу меж каменных обломков.

Далеко его влага, однако, не уходила – оборачивалась лёгким, прозрачным туманом, истаивала, словно спеша слиться с великими потоками Упорядоченного.

Волк замер, глядя на текучую воду, чуть склонив голову.

– Великая мощь… – прохрипел он, оборачиваясь к Отцу Дружин. – Великая мощь и великий страх. Я зверь, я чую.

– Воин не жалуется на остроту своего меча, – отозвался Ас Воронов. – А гадающий – что руны стёрлись.

Фенрир прикусил язык.

– Великий О́дин, могу ли я помочь? – осведомился меж тем присоединившийся к ним посланец. – Или, напротив, могу ли я случайно помешать? Быть может, мне удалиться?

– Как пожелаешь, гость. – Старый Хрофт даже не повернулся. В руках у него вновь появилась та самая ветвь священного ясеня, послужившая оружием в схватке с Сигрлинн. – Смотри. Никому не повторить того, что я сотворю, ибо нет второго Хрофта в пределах Упорядоченного.

Он повёл сотканной из молний палицей над бурлящей водой Источника; жемчужные росчерки разрядов проскакивали меж ними один за другим. Вспенилось ещё сильнее, закружились водовороты, сгущался пар.

Волк вновь рыкнул, попятился, тревожно глядя на Отца Дружин. Тот молча и невозмутимо водил ветвью Иггдрасиля над Источником, молнии били всё чаще, ярость их нарастала.

Сощурил залитые слепящим светом глаза и посланец Дальних и тоже отступил на шаг.

– Разумно ли, великий?..

– Молчи! – рыкнул Фенрир, повинуясь краткому жесту Старого Хрофта.

Трое, застывшие у растревоженного Источника, ощущали медленно пробуждающуюся мощь, чужую, странную, не укрощённую и, быть может, даже и вовсе не укротимую. Точнее, ощущали Отец Дружин и его племянник-волк, а что чувствовал посланник Дальних, не смог бы сказать никто.

Шерсть вставала дыбом на загривке Фенрира, молнии плели причудливую сеть, кипела вода, всё гуще валил пар.

Старый Хрофт, владыка Асгадра, отец асинь и асов, замер, сделавшись подобным вырезанной из дерева фигуре на карнизе его собственного тронного зала.

Источник извергает силу. Чистую магию, беспримесную, порождённую – нет! – словно в чистой воде рука вдруг натыкается на что-то склизкое, распадающееся под пальцами, мерзкое, так, что первое желание – отдёрнуться.

Нечто подобное крылось и здесь, в магии, исходящей от рваной раны под корнями Иггдрасиля. Точно здесь лилась кровь Упорядоченного, а сам Источник являл собой разрыв одной из потаённых жил вселенной.

Старый Хрофт пытался проникнуть внутренним взором сквозь саму плоть Асгарда, вдоль того пути, которым проникала сюда магия, прежде чем излиться стремительно испаряющейся влагой.