Прошедшее продолженное время

Тут откуда-то издалека до меня донесся шум, выгоняя из головы видения страшной моровой эпохи. Судя по отвратительному лязгу, это была входная дверь тюремного блока. Следом в тишине ночи прозвучал голос молодой, но очень уверенной в себе девушки, который выдал гневную тираду по поводу дрыхнущих бездельников. Фраза завершилась звуком крепкого пинка. «Как бы мне не было плохо, нужно собраться», – решил я.

Пожилой мужчина с той стороны двери, бормоча что-то типа: «Сей момент, сей момент, вашество», – загремел засовом.

Адреналин, хлынув потоком в кровь, заставил мозг работать обостренно и слаженно. Время замедлило свое движение. Я по-прежнему был в странной камере с кирпичными стенами и ржавой металлической дверью. Дверное полотно с душераздирающим скрипом поплыло в сторону. В коридоре, освещенная светом факела, стояла высокая рыжеволосая девушка.

В какой-то момент я вдруг подумал, как это неинтересно – брутальный антураж крутой древности и сопливая девчонка на каблуках, одетая в мини-юбку и топик с глубоким вырезом. На ее слишком измазанном румянами лице явно читалось общее для всех смазливых пустышек выражение, когда желающая чего-то добиться дурочка намекает, чем она могла бы расплатиться.

В следующее мгновение я понял вдруг, как ошибся. Реакция моей гостьи была мгновенной. Увидев, что я лежу на полу, она бросилась ко мне. Мозг растянул этот момент так, что я смог разглядеть девушку во всех подробностях.

Она была, безусловно, красива – длинные, крепкие ноги, тонкая талия и приятно широкий зад. Где-то внутри шевельнулись мысли про тощих коров и стройную лань. Но она не была и ланью.

Скорее это была дикая кошка, беспощадная ночная убийца. Судя по тому, как играли связки крепких мускулов под ее кожей, девушка была тренированным бойцом и, пожалуй, легко могла справиться с мужчиной. По пути она, нисколько не снизив скорости, отвесила смачную плюху тюремщику и крикнула, чтобы тот вызывал охрану и лекаря.

Глядя на нее, я снова испытал прилив тревоги. Когда она подошла совсем близко, я увидел, что на девчонке нет ни грамма косметики. Просто брови были тонкими и густыми, ресницы длинными безо всякой туши, а лицо потрясающе гладкое, со здоровым румянцем во всю щеку. В городах, которые давно стали зоной экологического бедствия, такое давно повывелось. «Будто и не в Москве», – пронеслась мысль.

– Даня, милый, что с тобой? – спросила она с тревогой и заботой.

Я отметил, что при обращении ко мне ее голос, ранее нарочито небрежный и грубый, стал волнующе женственным, нежным.

Внутри снова что-то щелкнуло. Определенно она назвала меня как-то не так. За кого меня принимают?

– Еда была со сладковатым привкусом… – из последних сил произнес я. – Похоже, какой-то растительный яд. Дышать тяжело…

– Живот не болит? – мгновенно сориентировалась девушка.

– Нет, это не кониин.

– А? – не поняла девушка.

– Не болиголов… Может, кошачья петрушка…

– Тебе к Лесовичке надо, – произнесла девушка.

– Мне бы «Скорую», врача. На худой конец фельдшера. Желудок промыть, активированный уголь. Кони двину – вас по головке не погладят. Меня же, наверное, публично расстрелять хотели. Другим в назидание.

– Что ты такое говоришь? – тревожно произнесла девушка, опускаясь рядом со мной. – Князь тебя оправдал…

Я отметил, что на коленке у нее появилась и стала расползаться стрелка.

Она аккуратно приподняла мне голову и заглянула в глаза. Я почувствовал, какие теплые и нежные у юной дикарки руки. Но молодой девчонке не по силам было обмануть взрослого, много повидавшего мужика. Она играла, тонко, искусно, почти натурально. Ее прекрасное лицо было полно сочувствия и сострадания. Но где-то в глубине глаз продолжало прятаться жесткое, безжалостное и немного глумливое внимание.

– Какой князь? У нас что, начальника «мусорки» в князья произвели? – удивился я.

– Тебе надо встать, милый, – сказала девушка. – На полу холодно. Сейчас лекарь придет.

Она просунула руки мне под спину и попыталась приподнять.

– Даня, ну мне же тяжело. Сам давай, – попросила она.

От усилий у меня закружилась голова. Ноги вдруг обмякли. Девушка поднырнула под меня и крепко ухватила за талию, удерживая от падения. Я отметил, что получилось это у нее крайне ловко, точно она всю жизнь таскала больных и раненых. – Эй, мне кто-нибудь поможет?! – прерывающимся от напряжения голосом крикнула она. – Чего застыли, холопы?

Камера сразу наполнилась оборванцами в дурнопахнущей, засаленной одежде с мечами и обтертыми автоматами.

Состояние не позволяло сосредоточиться на деталях, но внутри стал расти страх. «Куда я попал?!» – крутилось в голове. Такого буквально вчера не было, да и не могло быть в городе моего времени.

Видимо, я на мгновение отключился… Очнулся оттого, что девушка с отчаянием тормошила меня, крича:

– Не смей умирать, Данька!

Туман перед глазами разошелся, и я обнаружил, что лежу на нарах. Девушка нависала надо мной. Ее почти голые груди маячили перед самыми глазами, вызывая даже в таком дурнотном состоянии мучительное желание их коснуться.

– Не напирай, – зло бросил я. – Ты меня сиськами удавить хочешь?