Прошедшее время несовершенного вида… и не только

Однажды Моисей послал моей теще поздравительную открытку на старый Новый год: «Дорогая Сафочка, никакие большевистские указы не могут изменить ход природы».

И подписался: «Твой старый пердун Моисей».

Когда мы собрались эмигрировать в Израиль, он позвал Алесю к себе и сказал:

– У меня кое-что еще сохранилось. Я тебе дам с собой.

Совет

В детстве мою жену Алесю очень любила соседка по коммуналке Таисия Петровна, которую муж называл «моя боевая подруга».

Таисия Петровна спросила Алесю:

– Тебя еврейкой-то дразнят?

– Нет, – ответила она.

– Будут дразнить, скажи «сам еврей», а еще лучше, скажи «жид», – посоветовала боевая подруга.

Полукровка

Однажды Алесин брат Миша, вернувшись от соседей, важно сообщил, что, оказывается, он – полукоровка.

Встав перед зеркалом, Миша делил свое отражение то по вертикали, то по горизонтали, пытаясь определить, где спряталась коровка.

Страшное слово

Миша пришел со двора и поведал Алесе на ухо, что знает страшное слово «ёбать».

Говёновна

Алесин родственник Иосиф жил в Польше.

Семья погибла, когда немцы вошли в город.

Он, маленький мальчик, находился в летнем лагере и спасся.

Не говоря ни слова по-русски, Иосиф скитался, прятался и в конце концов попал в детдом.

Моя теща разыскала его в 60-е годы в Москве.

Когда настало время его приемной дочери получать паспорт, она закатила истерику, что не хочет быть Иосифовной.

Рассерженный отец бегал по дому и восклицал:

– Она не хочет быть Иосифовной! Она Говёновной хочет быть!

Третьего, по мнению Иосифа, было не дано.

Творческое вдохновение

Мне попался в руки журнал «Польша».

Листая, я наткнулся на фотографию голой девушки со спины. Под картинкой стояло название «Весенний акт».

Воодушевившись, я быстро срисовал девушку.

Мне показалось этого явно недостаточно.

Силой творческого вдохновения юный художник-исследователь проник вглубь пространства и в волнении смело взглянул на девушку спереди.

Создав вторую версию «Весеннего акта», я припрятал альбом.

Моя старшая сестра Люся обнаружила криминальный тайник и пригрозила рассказать родителям.

Прелести побледнели, но не исчезли

Собираясь показать работы в художественной школе, я извлек «Весенний акт».

Мастерство второй версии было очевидным. Я был в нерешительности.

Наконец, взяв резинку, скрепя сердце, я стер девушкины прелести, оставив голову.

Прелести побледнели, но не исчезли.

Пришлось пустить в дело ножницы.

У Диды на дне рождения

У Диды на дне рождения я встретил мальчика, Гришу Дорфмана.

Гриша важно сообщил, что ходит в художественную школу. Я загорелся и стал просить взрослых отвести меня туда.

Школа находилась далеко, возле московского Планетария. Родителям было не до того.

Прихватив папку с рисунками

Через пару лет, прихватив папку с рисунками, я тайком от взрослых отправился к Планетарию.

Увидев рисунки, директор школы, бывшая вхутемасовка Наталья Викторовна, улыбнулась и погладила меня по голове.

Я был принят.

Свежесть искусственного винограда

Первый мой преподаватель в художественной школе, старичок Владимир Иванович, был, видимо, поклонником голландской живописи семнадцатого века.

Он ставил нам задачу – передать акварелью поверхность шелковой драпировки в складках, блики на стеклянных бокалах, наполненных подкрашенной водой, служившей вином, свежесть сбрызнутого водой искусственного винограда в фарфоровой вазе.

Преподаватель ушел на пенсию, и появился новый – Гурвич Иосиф Михайлович.

Пришелец лихо прикладывал руку, исправляя мои рисунки и живопись. Когда он отходил, стоило труда восстановить все, как было.

Я хранил верность Владимиру Ивановичу.

Один раз я решил показать Гурвичу, что при желании легко могу сделать, как ему хочется.

Иосиф Михайлович, показав на наиболее удавшийся кусок в новой работе, сказал:

– Дай Бог, чтобы ты всегда так писал.

Я ему поверил.

Что пережили Рина Зеленая и Наталья Викторовна

Обстановка в школе, располагавшейся в красивом старом особняке, была домашняя.

Я ходил в любимчиках.

Когда у меня получался рисунок, Наталья Викторовна в накинутой на плечи шали подходила и целовала меня в лобик.

Если ей казалось, что я плохо выгляжу, она звонила родителям и просила, чтобы меня получше кормили.

Подруга директрисы – актриса Рина Зеленая с неизменным орденом Ленина на платье – обычно приходила на просмотры работ учащихся.

Однажды я услышал, как, глядя на мои акварели, она сказала:

– Да, все это мы пережили в начале века.

Я терялся в догадках: что именно пережили Рина Зеленая и Наталья Викторовна?

Ненадежная профессия

Мой отец хотел, чтобы я пошел по его стопам, занялся серьезным делом и стал доктором технических наук.

Испытывая пиетет перед искусством, он тем не менее считал, что художник – ненадежная профессия для сына.

Мне же с детства хотелось делать все вопреки ему: я изменил ударение в фамилии с Брускин на Брускин, придумал категорически другую подпись.

Терпеть не мог технические науки.