Прошедшие войны

В это время в маленькую кухню вошла Мадлена и стала с тряпкой в руках чистить оконную раму. Одета она была в цветастое легкое коротенькое, обтягивающее платье, и почему-то на ногах ее были туфли на высоких шпильках. Вначале она неуверенно прошлась мокрой тряпкой по боковым стойкам, потом потянулась вверх, оголив до предела белоснежные, стройные, красивые ноги. Цанка позабыл о еде, с раскрытым ртом застыл в комической позе. Наконец Мадлена опустилась, стала боком, бросила искоса на него строгий взгляд, заняла полусогнутое положение — чистила подоконник. Затем она снова повернулась к Цанке спиной, вновь потянулась к верху.

Заиграл в Цанке юношеский задор, забегала возбужденная кровь, всколыхнулось в силу все его тело, стал разжигаться огонь бушующей страсти. Однако годы были уже не те. Сработал рефлекс житейской мудрости, а может просто старости. Раздвоился Цанка. Вечно молодое сердце влекло с бешеной силой вперед — к окну, к свету, к красавице, а облысевшая седая башка знала, что его дразнят, хотят раздраконить.

В конце концов, продемонстрировав все возможные позы, Мадлена заняла последнюю — самую впечатлительную, откровенно вызывающую: она глубоко нагнулась на несогнутых ногах, пыталась чистить низ отопительных батарей. Однако этот прямой вызов возымел обратный эффект — Цанка опустил глаза, стал через силу есть.

Мадлена, тяжело выдыхая, выпрямилась, глянула с удивлением на голодного мужчину — раскрасневшееся ее лицо приняло озабоченный вид… Она — аж вспотела! К ее вискам прилипли рыжие завитушки волос, низкий покатый лоб, нос и острый подбородок покрылись испариной. Но она усердно хотела тщательно вымыть окно. Вновь на цыпочках она потянулась вверх, но Цанка смотрел только в тарелку, она это заметила краем глаз, развернулась, стала в обиженную позу, развела руки.

— Ну помоги мне, пожалуйста, — взмолилась она, — видишь, я мучаюсь, не достаю, — ее смачные губки капризно вздулись, лезли вперед, всему навстречу.

Цанка исподлобья бросил оценивающий взгляд и, как опытный охотник и фронтовой разведчик, понял, что не выдержал, проиграл. «Это коварная заготовка, подлый капкан» — пронеслось в голове, но сила страсти влекла его к действию. Он молча встал, подошел вплотную к Мадлене, сверху видел только пьянящее сознание ущелье меж сочных розово-белых грудей. Разум его затмился, он со звериной яростью подхватил красавицу на руки и, опрокидывая кухонный стол и стул, потащил ее в спальню. Мадлена противилась, визжала, небольно била его по спине, плечам. Он бросил ее на кровать, стал беспорядочно лазать по телу, пытался целовать, в нем бурлила страсть.

— Перестань, перестань, прекрати немедленно — бессовестный, — в гневе говорила девушка, пыталась высвободиться, отстраняла его большие руки от злачных мест. Силы в схватке были неравные, постепенно Мадлена уступала позиции — оголилась грудь, и вроде Цанке показалось, что она подставляет ее к его лицу, к тяжело дышащему рту. Это отработанное, артистичное, чисто женское движение резко вернуло его в сознание, отрезвило. Он замер, его взгляд на секунду остановился в немой позе, и вдруг он встал на ноги, осуждающе, даже брезгливо, осмотрел скрюченное на кровати тело красавицы и, повернувшись спиной, стал выходить.

— Думаешь, мне легко? Я ведь тоже хочу, я люблю тебя, — с жалобным отчаянием промолвила Мадлена.

Больше Цанка думать не мог, он резко повернулся, бросился к кровати…

Они еще лежали, когда резко постучали в дверь. Арачаев, как ужаленный, вскочил, кое-как оделся, побежал к двери.

— Что вы не открываете? — возмущалась в коридоре Милана. Она еще о чем-то спросила, но Цанка уже был в подъезде, он понял, что влип, но все равно бежал, бежал от себя, от своей глупости и наивности… Но все было поздно… Уже вдалеке от дома он вспомнил, как отчаянно плакали и бились в бессилии звери, попавшие в его четко поставленные капканы… Теперь настала и его очередь… Что делать?.. А может это даже лучше? А что тут такого? Мадлена замечательная девушка, к тому же несчастна. Ну конечно, хочет выйти замуж всеми способами. А что поделаешь?.. А какая она сладкая! А какая аккуратная — даже очень щепетильная во всем… Да что я за дурак! Мне даже повезло! Он невольно улыбнулся, даже подпрыгнул от удовольствия. По привычке пошел в контору, долго, не соображая, чисто машинально возился с бумагами, часто смотрел на часы, ждал, когда наступит шесть вечера. В это время каждую субботу приходили к нему Шовхал и Ясуев и другие друзья-земляки и они вместе допоздна парились в бане водхоза, при этом всегда с грустью вспоминали Родину, потом, как обычно, гадали, когда им позволят вернуться на Кавказ, рассказывали забавные и трагические истории, много пили чай и нередко спиртное.

Поздно ночью, как нашкодивший ребенок, Цанка вернулся домой. Осторожно постучал в собственную квартиру. Дверь открыла Мадлена.

— Ты что так поздно? — шептала она озабоченно. — Мама ругалась, все узнала… Плачет… С постели не встает… Хотела уехать… Ты голодный? Пошли на кухню, — погладила она его ласково по спине.