Прошка Лебеда и жезл некроманта (СИ)

— Меня Прохором Лебёдкиным кличут, — не стал испытывать судьбу гаишник. Решил без отчества, чтобы не усложнять. — Как и где очутился, не знаю. А одежда моя так вон она… — Прохор указал на гору тряпья, поверх которого лежали форменная портупея с кобурой, да полосатый жезл.

Рыцари, как жезл увидели, так отпрянули. У одного конь на дыбы встал. У второго — на месте закрутился.

— Некромант! — завопил всадник, усмиряя свой живой транспорт. — Хватай его!

Дожидаться пока из него сделают «вискас» для медведей было не с руки. Развернулся Прохор, да в чащу лесную ломанул, прямо через колючий кустарник. Острые шипы вонзались в тело, рвали кожу, как целлофановый пакет. Гаишник проклял все на свете, а главное тот день, когда решил надеть полицейскую форму. Работал бы как все. На зарплату жил… Хорошо еще ботинки форменные на ногах оставил. Так бы и ног лишиться можно было. Лес был диким. Но долго пробираться через чащу не пришлось. За спиной раздался топот копыт, затем ржание, свист, и что-то тяжелое огрело Прохора по затылку. Наступила ночь!

Глава 1

В башне инквизитора

— Да погоди ты… — услышал Прохор голос одного из всадников. — Давай к тебе переложим? Мой Буцефал не выдержит двоих…

— А моя Чернавка, — заметил второй. — И одного такого как он не выдержит. И где этих некромантов так раскармливают?

Прохор покачивался на своем животе, как на водяном матрасе. Вверх и вниз. Руки, связанные между собой, болтались из стороны в сторону. Ноги тоже стянули. Коленки упирались во что-то металлическое.

«На лошади везут» — догадался гаишник, и хотел было подать признаки жизни, когда услышал:

— Угораздило тебя его кистенем приложить. Надо было веревкой брать. Сам бы сейчас шел. Тащись теперь целый день по жаре этой.

Спину действительно припекало. Рассудив, что лучше плохо ехать, чем хорошо идти целый день, Прохор решил оставаться в бессознательном состоянии. Все было неплохо, если бы не… Причиндалы, в общем, мужские натирало. Но не железкой. Тряпкой какой-то. Значит прикрыли. Неприятно, но терпимо. Всю дорогу пленник слушал болтовню дружинников, как они сами себя называли. Старший, Агафон, все младшего чихвостил.

— Олух ты, — говорил, — Яшка. Жизни не знаешь. Семнадцатый годок пошел, а не женился еще.

— Успеется, — отмахивался тот. — Три года в дружине всего. Шесть десятков голов нарубил. Как до сотни дойду, так и женюсь.

— Этак тебе долго еще в бобылях то ходить, — ухмыльнулся Агафон.

— Ничего не долго, — обиделся молодой. — Сам слышал. Войне большой быть с рогатыми…

— Тпрррр! — осадил коня Яшка, и в жировую складку Прохора больно врезалась пластина лошадиных доспехов.

— Ой! — не выдержал он.

— Очухался, — облегченно выдохнул молодой дружинник. — Хорош задарма кататься.

Прохор хотел было и дальше притворяться спящим, но четыре закованные в латы руки ловко стянули его на землю. С высоты лошадиного роста он шмякнулся на землю. Дыхание перехватило. Открыл глаза и увидел перед собой две симметрично-идентичные рожи, металлические, с прорезями для глаз. Затем один извлек откуда-то кинжал, и резанул по веревкам, стягивающим лодыжки.

— Токмо не бежать! — предупредил тот, которого звали Агафоном. Прохор за время пути научился голоса распознавать.

— Куда он убежит? — ухмыльнулся Яшка. — С такой-то кормой.

— Корма не корма, — не согласился с ним старший. — А через кусты знатно ломанул. Аж ветки в щепки.

— Братцы, вы бы меня отпустили, — взмолился гаишник. — Гадом буду, никому не скажу, что вы тут в лесочке вытворяете.

Латники переглянулись.

— Вы часом не содомиты? — задал пленник остро интересующий его вопрос.

— А? — не понял Яшка.

— Мужчин, говорю не сношаете?

— Да я тебя за такое, — обиделся молодой дружинник и замахнулся.

— Погодь, — остановил его Агафон. — Не мордуй покамест. И не слушай, что лопочет. Некромант это. А они так мозг задурить могут. А лучше вот что… Сунь ему в рот волчеглист.

Прохор и опомниться не успел, как в пасть ему длинную корявую палку вставили, да веревкой о двух концов на затылке затянули. Не гикнуть, не хмыкнуть. Руки к лошадиной заднице прикрутили, да двинулись дальше.

Вечерело. В последний раз ногами Прохор столько ходил… никогда. Устал страшно. Колени сами подгибаться стали. Тогда лесная дорога и кончилась, деревья расступились и на холме, что у горизонта заблестел куполами теремов огороженный частоколом стольный град. Обомлел Прохор. Глазами захлопал и внял, наконец, что в другой мир угодил. Видимо, через канализационный люк. Раньше такое только в кино видел, а тут…

— Сколько любуюсь, а все не налюбуюсь, — заметил одухотворенный Яшка.

— И не говори, — согласился Агафон. — Ляпота! По-другому не скажешь.

Через ворота проходили весело.

— Яшка, а Яшка, — голосил постовой на стене. — К твоему коню дерьмецо какое-то прицепилось, а ты и не заметил.

— Уймись, коротыш! — отозвался обидчивый дружинник. — Не видишь? Некроманта взяли.

— Некроманта? — не поверил постовой и трижды сплюнул через плечо. — Я уж думал вымерли они давно.

— Все думали! — гаркнул Агафон. На том разговор и кончили.