Прошлая настоящая жизнь

– О, обхохочешься! Мой костюм, цивильный и недешевый, превратился в брючки и курточку, я бы не возражал, если бы это был приличный деним, ан нет, получилась такая детская рабочая одежда. А вот с чем повезло, так это с кейсом – из него вышел вполне приличный дипломат. Отец с ним ходит и уверен, что он у него давно и что он сам его по случаю купил. Правда, в кейсе у меня были документы и рекламная полиграфия, а здесь в дипломате оказалось два набора – акварельных листов и цветной бумаги, ну да в школе все пригодится. Дорогущие электронные наручные часы превратились в механические, марки «Слава» Второго часового завода, из айфона получился неплохой калькулятор, еще у меня в кармане были, в общем, из них получилось то же самое, только называется это сейчас «изделие номер 2 Баковского резинового завода».

Лида подавилась смехом.

– А еще со мной был ноутбук, так угадай, что теперь вместо него на почетном месте у меня на письменном столе? Портативная пишущая машинка «Москва»! Но самое главное, у меня теперь есть новенький блестящий самокат, вполне легализован перед родителями, похоже, они думают, что это они мне на день рождения купили. На балконе стоит, накрыт клеенкой от дождя и снега, лета ждет. Угадаешь, что это было в прошлой жизни?

– Даже боюсь представить. Не машина, точно, по габаритам не сопоставимо. Вряд ли ты, пижон в дорогом костюме, на велосипеде… Неужели-таки самокат и был?

– В точку! Но, убей, не представляю, как я на нем ехал – в одной руке кейс, в другой ноутбук.

– Однако! У меня вещи тоже оказались легализованы перед родителями. А деньги? А куда дел изделие номер 2?

– Да мама с папой отнеслись ко всем моим перемещенным вещам так, как будто они всегда у нас были. Правда, изделие номер 2 я сразу припрятал, пока не нашли. И если найдут, не знаю, как отнесутся, может, решат, что я у них спер… – Витька смущенно покашлял. – А вот с деньгами интересно получилось. У меня наличных с собой не было, только несколько монет в кармане плюс пара банковских карт. Так вот, монеты трансформировались в советские дензнаки, один к одному; из одной карты, сбербанковской, получилось несколько сберкнижек общей суммой – сумасшедшие для советских времен деньги! А карта другого банка с очень солидной даже для того времени суммой пропала, представляешь?

– Представляю, вместо нее ты наверняка нашел цветную картонку. Значит, этого банка сейчас не существует, у меня так с Альфа-банком случилось.

– Ну да, Газпромбанк пока не создали.

– А на чье имя сберкнижки, на твое? Ты же несовершеннолетний, несколько лет еще не сможешь ими воспользоваться.

– На предъявителя! Такая вот предусмотрительность.

– И много денег? Давай подсчитаем наши капиталы. Для решения наших задач они наверняка понадобятся.

– Налички семьдесят восемь рублей, а на книжках двести двадцать четыре тысячи восемьсот сорок три рубля.

– Да, в нашем финансовом сотрудничестве я буду младший партнер, у меня всего семьсот девяносто один рубль и пятьдесят копеек, правда все налом.

Решили, что денег на пустяки не тратят, берегут исключительно на нужды расследования. А расследование все еще стояло на месте. Пришла пора встретиться и серьезно обо всем подумать…

Операция называлась «В кино на двухсерийный фильм в кинотеатр „Октябрь“». То есть общим хронометражом часов на пять (если считать еще и дорогу туда-обратно). На самом деле встретились в «Детском мире», купили мороженое. О боги! До чего же вкусное мороженое было в «Детском мире», ЦУМе и ГУМе в детстве! Присели на каких-то боковых ступеньках между третьим и четвертым этажами, где мало кто ходил. А куда было деваться бедным школьникам? На улице конец января, мороз и солнце, конечно, но в сквере долго не погуляешь. Снова встречаться у Лиды было не очень удобно, мама приходила с работы всегда в половине пятого, могло не хватить времени на разговоры. И Лиде совсем не хотелось знакомить маму с Витькой; что она подумает? Вот и нечего вводить ее в заблуждение.

– Вить, давай сначала определимся с количеством действующих лиц в этой истории. Я, Василич, незнакомый голос, Виктор Павловский, то есть ты, и некая Ирина Шалимова. Это те, кого знаю я. А у тебя какой список?

– Я, Василич, голос и Ирина Шалимова. Про тебя не слышал.

– Я так и предполагала. Моя гипотеза такова – кто-то проводил эксперимент со временем, в котором мы поучаствовали против своей воли, и там случилась парочка проколов. В результате этого мы должны были или умереть, или вернуться в 1977 год. И почему-то экспериментаторам обязательно нужно было наше согласие. Когда этот Василич меня уговаривал, меня не оставляло ощущение, что он пытается загладить вину.

– Точно! И меня он уговаривал, если начистоту, то не очень долго, хотя мог сделать со мной что угодно. Чем бы я ему помешал? Но, видимо, это для него было важно, мое согласие, пусть и вынужденное.