Прошло семь лет…

Себастьян приезжал сюда крайне редко. Привозил изредка Камиллу по воскресеньям. Но никогда не переступал порога квартиры бывшей жены. Всякий раз, попадая в Бруклин, он удивлялся, с какой скоростью меняется этот район. С фантастической быстротой старинные доки и склады становились то галереями, то биоресторанами.

Себастьян запер машину и пошел по улице вдоль здания из бурого кирпича, которое было когда-то бумажной фабрикой, а теперь стало жилым домом. Он вошел в этот дом и чуть не бегом, через две ступеньки, поднялся на последний этаж. Никки ждала его у металлической двери, за которой оказалась открытая дверь в квартиру.

– Здравствуй, Себастьян.

Он смотрел на нее отстраненно, издалека. Фигура по-прежнему спортивная, подтянутая: широкие плечи, тонкая талия, длинные ноги, стройные бедра.

Лицо запоминающееся: высокие скулы, тонкий нос, лукавый взгляд. И желание отвлечь от необычной внешности нарочитой небрежностью: выкрашенные в рыжий цвет волосы заплетены в две косы и кое-как заколоты в узел. Зеленые удлиненные глаза сильно подведены черным карандашом, гибкое тело прячется в широких брюках-бананах, майка обтягивающая и большое декольте.

– Привет, Никки, – отозвался он и, не дожидаясь приглашения, вошел в квартиру.

В квартире, дав себе волю, с любопытством огляделся. Просторный чердак бывшей фабрики с гордостью хранил воспоминания о прошлом: потолок с балками, два чугунных столба, стена из старого кирпича, белый дощатый пол. И всюду сохнут огромные картины – на полу, у стены: абстрактная живопись, которой увлеклась теперь Никки. Себастьяну показалось, что он оказался среди декораций фантастической пьесы. И мебель престранная, скорее всего, с барахолки: древнее канапе честерфилд и обеденный стол, сооруженный из двери, поставленной на две пары козел. Все вместе, очевидно, подчинялось какой-то особой эстетике, но эта эстетика была ему недоступна.

– Итак. Что же ты собираешься мне рассказать? – спросил он начальственным тоном.

– Я уже говорила тебе, что с субботы ничего не знаю о Джереми.

Он бросил на нее выразительный взгляд.

– С субботы? Но сегодня вторник!

– Я знаю.

– И только во вторник ты начала волноваться?!

– Я позвонила тебе, чтобы ты мне помог, а не упрекал.

– Погоди! Вспомни, в каком мире мы живем! Ты понимаешь, что отыскать ребенка, когда прошло уже больше двух суток, почти невозможно?!

Она закрыла рот рукой, чтобы не закричать, подскочила к нему, вцепилась в отвороты плаща и потащила к двери.

– Убирайся! Если не хочешь помогать, убирайся! Изумленный ее яростью, он постарался высвободиться, схватил ее за руки и встряхнул.

– Объясни, почему ты не позвонила мне раньше? Она с вызовом посмотрела ему в глаза. В них стоял гнев.

– Занимайся ты больше сыном, я бы не стала медлить!

Себастьян проглотил упрек и сказал уже более спокойным тоном:

– Мы найдем Джереми, обещаю. Но ты должна рассказать мне все. С самого начала.

Никки понадобилось время, чтобы снять доспехи.

– Сядь, – наконец проговорила она. – Я сварю нам кофе.

6

– Последний раз я видела Джереми утром в субботу, около десяти часов, он шел заниматься боксом.

От волнения и тревоги у Никки срывался голос. Себастьян нахмурил брови.

– И с каких это пор он занимается боксом?

– Ты что – с луны свалился? Уже год как занимается.

На лице Себастьяна появилось выражение недоверия. Перед глазами возник Джереми, тощий и длинный подросток. Он плохо представлял себе своего сына на ринге.

– Мы вместе позавтракали, – продолжала Никки. – Потом я стала собирать вещи. В общем-то, я торопилась. Меня ждал внизу Лоренцо, мы уезжали на уик-энд в Катскилл, и…

– Лоренцо?

– Лоренцо Сантос, мой парень.

– Все тот же коп или уже другой?

– Блин! Себастьян! Ты зачем сюда пришел? – снова вспыхнула Никки.

Он извинился, успокаивающе похлопав ее по руке. Она вернулась к рассказу.

– Я уже выходила, когда Джереми попросил разрешения переночевать у своего друга Саймона. Я разрешила. В субботу они часто ночуют друг у друга, то здесь, то там. Мы уже привыкли.

– Первая новость.

Эту реплику Никки пропустила мимо ушей.

– Он поцеловал меня и ушел. За все выходные не позвонил ни разу. Но я не слишком волновалась.

– Погоди! Как же так?

– Ему пятнадцать лет. Он уже не младенец. К тому же Саймон, можно считать, мажор.

Себастьян воздел глаза к потолку, но от комментариев воздержался.

– Я вернулась в Бруклин вечером в воскресенье. Было уже слишком поздно, и я переночевала у Сантоса.

Себастьян холодно взглянул на нее и так же холодно осведомился:

– А в понедельник утром?

– Я пришла домой около девяти. В это время Джереми уже уходит в школу. Я не удивилась, что его нет дома, это было нормально.

– Ну а потом что? – нетерпеливо спросил Себастьян.

– Я целый день работала, готовилась к своей выставке в BWAC[4], знаешь, здание неподалеку от набережной, и там группы художников…

– Понял, Никки, избавь меня от подробностей.

– Во второй половине дня я нашла у себя на автоответчике сообщение из лицея, что Джереми прогулял школу.

– Ты позвонила родителям его приятеля?