Прошлое

«Кофе, чаю, минеральной воды?» — поинтересовалась секретарша. Римини посмотрел на нее и убедился в том, что вопрос был задан не ему, а второму посетителю, дожидавшемуся своей очереди. «Нет, спасибо», — ответил седеющий мужчина. «Вы уверены?» — настаивала она, убирая со столика грязную чашку. «Нет-нет, благодарю вас, вы очень любезны». — «Господин адвокат примет вас через несколько минут», — сообщила секретарша, прежде чем уйти, изящно огибая бедрами воображаемую мебель. Римини откинулся на спинку кресла и забросил ногу на ногу, чтобы немного отдохнуть и успокоиться. Через некоторое время он понял, что в воздухе на виду у незнакомца болтается именно тот ботинок, в который не был вдет шнурок; застеснявшись, Римини поспешил убрать ногу под стол, естественно, ощутимо ударившись лодыжкой о край столешницы. Вскоре секретарша действительно вновь появилась в приемной и увела за собой седого мужчину; Римини остался один на один с роскошным интерьером, который явно только и дожидался этого момента, чтобы навалиться на одинокого гостя и придавить его своим казенным бездушным великолепием. В этом помещении человек чувствовал себя изолированным от окружающего мира. Ковролин глушил шаги, а стены, обитые деревянными резными панелями, — телефонные звонки и голоса сотрудников адвокатской конторы. Римини услышал донесшийся из порта звук пароходной сирены — как последний слабый сигнал, который мир посылал ему, прежде чем окончательно исчезнуть. Где-то рядом открылась дверь, и до слуха Римини донесся голос мужчины, рассыпавшегося в благодарностях перед собеседником; через стекло двери он увидел, как из кабинета выходит седой посетитель. Похоже, его очередь. Римини встал из кресла и попытался мысленно повторить все то, что собирался сказать адвокату. Обрывки фраз пронеслись у него в мозгу, как испуганные ветром тучи: «Совершенно ложным является утверждение, что…», «Я в той же мере, что и моя супруга, являюсь жертвой…», «Неуравновешенный человек…», «Неисправимая, нет, даже неизлечимая выдумщица..» Все это звучало натужно и совершенно неубедительно. Римини так и чувствовал, как на каждый его довод обрушивается целая лавина веских и логично выстроенных опровержений; впрочем, отступать было некуда — оставалось только ждать вызова. Римини подумал и снова сел в кресло.

Чувствовал он себя отвратительно: он очень устал, у него болело все тело, на руках и ногах появилась какая-то сыпь, а в голове — где-то за ушами — день и ночь жужжало, словно его повсюду сопровождала парочка отвратительно назойливых насекомых. Вот уже много дней Римини толком не спал. Раскладной диванчик, место на котором предоставил ему отец, был старый, с продавленным матрасом и на редкость твердыми пластиковыми поперечинами, от которых на спине и боках Римини оставались синюшные полосы. К тому же отец взял себе за правило вставать ни свет ни заря — незадолго до этого он перенес не слишком тяжелую ангину, которую врачи изобразили перед ним как какое-то страшное, с трудом поддающееся лечению заболевание; посчитав, что вернуться с того света ему удалось лишь чудом, отец Римини решил в корне пересмотреть свое отношение к жизни. Болезнь не причинила никакого вреда его телу, но изрядно повлияла на его психологическое состояние. Он решил раз и навсегда распрощаться со всеми злоупотреблениями и удовольствиями холостяцкой жизни, а свободное время посвящать заботе о собственном здоровье. Начал он с ежедневной утренней зарядки. Упражнения он проделывал в гостиной — буквально в шаге от диванчика, на котором Римини только-только проваливался в сон после мучительной бессонной ночи и предутренних кошмаров. Позавтракав и немного отдохнув, отец отправлялся в парк Роседаль, где при любой погоде наматывал километр за километром — в одних спортивных трусах, орошая свое тело минеральной водой из бутылки; делал он это под руководством личного тренера, бывшего коллеги по туристическому бизнесу, который в свое время променял путешествия на анаболики и даже приобрел определенную известность, демонстрируя различные физические упражнения в кабельных телепрограммах.