Прошлое

Коди достал из-за пояса маленький кинжал и воткнул его себе в ладонь. Шарлотта, ни разу не видевшая такой трюк от парня, вскрикнула от неожиданности, но на его лице не дрогнул ни один мускул.

— Всё, что я чувствую так только то, что в моей руке застряло что-то постороннее, и куда бы вы мне его не воткнули, эффект будет тот же. Фактически, я неуязвим. В бою, пошатнуть мою волю к сражению невозможно. Как бы я не был изранен, я буду драться дальше. Идеальная способность, множество раз помогавшая мне выжить и добиться невозможных, для моего возраста и способностей, результатов. — Словно не добившись своего, Коди воткнул кинжал в левую ногу по самую рукоятку, невозмутимо превратив её в ножны. Кончик кинжала теперь торчал с другой стороны ноги, окропляя пол кровью. Всё происходящее выглядело настолько шокирующим, что девочки не могли вымолвить ни слова.

— То же самое происходит и с моими эмоциями. Если будет нужно, Метка может стирать мысли, которые принесут мне боль. Повезёт, то заменит их другими, не изменяя смысла. К примеру, я знаю, что Алиса умерла, но, когда она умерла, Метка меняла мысль с «её убил я» на «она умерла на нашем задании». Так сказала мне Кумико, когда я очнулся. Вроде и смысл тот же, вот только от этой мысли мне было не так больно. А дальше стало только хуже. Метке этого было недостаточно. Так вышло, что я не видел ни момента смерти Алисы, ни её тела. Я лишь мог предполагать, как всё произошло. Благодаря этому Метка убедила меня, что Алиса не умерла, а просто покинула группу. Я забыл, что убил свою собственную напарницу. Забыл, что сам привёл её на смерть. А раз она не умерла, то и переживать не стоит. С живым человеком всегда можно помириться. Отвратительная и такая удобная ложь, когда твоя цель избавиться от эмоциональной боли.

Коди вновь замолчал, но девочки не смели прерывать тишину, ещё не полностью отойдя от шока. Парень абсолютно невозмутимо вынул кинжал, и теперь сосредоточенно залечивал рану. На полу скопилось заметное количество крови, но авантюриста это совершенно не волновало. Шарлотта всё ещё сидела рядом, но теперь слегка отстранилась. Ей не впервые приходится видеть кровь, но она впервые видит, как кто-то так невозмутимо наносит себе глубокие раны.

— Если не повезёт, и эмоциональная боль окажется слишком сильной, к примеру, из-за страха, сожаления или испуга, то Метка не просто заметит мысли. Она их сотрёт, и для этого может начать блокировать саму причину боли: воспоминания. Слишком поздно я осознал насколько это страшно. Я поклялся родителям Алисы, что буду защищать её. Я искренне хотел защищать её, желал этого всем сердцем. Так мне тогда казалось, в это я верил, и так я хотел бы прямо сейчас, если бы это было возможно. Она приняла меня и дала путь. Другой путь, хороший путь, который мог принести мне много радости, а не только страдания. Всё это я прятал в своём сердце, подальше от Метки, не давая ей заглушить эти чувства, пока на нашем последнем задании Алису не украли. Что-то во мне сломалось и всё вырвалось наружу. Я не знаю насколько мне было больно, Метка не дала мне это почувствовать. Вроде бы я должен сказать ей спасибо. Вместо паники, я имел ясное сознание и действовал рационально и эффективно. Спас девочку в кратчайшие сроки, победив превосходящие силы противника.

Коди поднял голову, словно пытался сдержать слёзы, которых не было. Его лицо было каменным, а взгляд мёртвым.

— Вот только взамен, она заблокировала даже саму память об Алисе, оставив только один приказ: спаси! Это стало началом конца, ведь потом был второй приказ. Когда я выполнил первый, я даже не смог вспомнить кого я спасал. Я спас, я хотел спасти, но я не помнил кого. Мне было очень больно. Я знаю, что мне было больно, хоть и не почувствовал это. Она стояла прямо передо мной, испуганная, но живая и невредимая, а я с трудом осознавал кто она. Внутри было только одно желание: убить всех, кто был причастен к краже девушки передо мной. Жестокий второй приказ. Даже когда я её спас, меня волновали только приказы Метки. Я не думал, нужно ли это ей, поможет ли это ей, да и кому ей? Я не знал, кто она. Я лишь хотел убивать и верил, что для этого есть причина. Ни о чём другом я не думал. Да и как подумать, если я даже не знаю о ком я думаю. Метка отобрала у меня всё, оставив только цель: убить.

Последнее слово прозвучало как угроза. Коди этого не заметил, но девочки явно почувствовали отголоски той жажды убийства, что в нём тогда поселилась. Видя пустой и холодный взгляд, с которым он всё это рассказывал, им было легко представить то, как он тогда выглядел.