Прошлое и будущее

Но в один прекрасный день оказался без работы. Аида сообщила Приорам, что я могу присоединиться к труппе. Однако для этого нужно было поставить свой номер. Я сносно имитировал Майоля, Чарли Чаплина и некоторых других известных артистов. Мне бы хотелось добавить в список и Мориса Шевалье, но этот номер был отдан любимчику Мины Приор, сыну английского клоуна, бросившего свою французскую семью и вернувшегося на родину с другой женщиной. Любимчика звали Гарри Сканлон. Его имитации имели самый большой успех в первом отделении. Во втором отделении, аккомпанируя звезде эстрады, я играл на металлофоне, Гарри — на ударных, Кисс Насимбени на скрипке, Бруно, самый старший из нас, на аккордеоне, и Тони Овио на гитаре. Еще были Пальмира — сестра Бруно, Гигиш и Джэки Лучани, снявшаяся в фильме «Зузу» с Джозефиной Бэйкер, но точно не помню, на каких инструментах они играли. Отец Бруно преподавал нам музыку. У него был ярко выраженный пьемонтский акцент: «Ду — рреми — фа — шуль — ла — ши — ду».

Атмосфера в труппе была великолепная. Утром, даже если в этот день не было представления, мы приходили, чтобы подготовить все к спектаклю, раздать дирижерам музыкальные партитуры, заняться костюмами и бутафорией. А затем отправлялись в турне на большой машине «рено», которую вел сам Приор. Если скорость превышала 40 километров в час, Мина разражалась криками: «Пьеро, ты сошел с ума, ты всех нас погубишь, несешься как безумный! Подумай о детях!». Детей на заднем сиденье тошнило и рвало, они ныли и стонали. Приходилось делать остановку, устраивали пикник, все пели, веселились, были счастливы… Это была настоящая семейная жизнь. И труппа действительно была для нас второй семьей. Приоры платили родителям и при этом давали нам достаточноденег на карманные расходы, мы могли купить себе сладости и другие мелочи, необходимые каждому ребенку. Летом Приор снимал здание ратуши Кензона, что в южных Альпах, и мы проводили чудесные каникулы в этой очаровательной деревеньке. Несколько лет назад мне захотелось вновь увидеть Кензон. Деревня совсем не изменилась. Продавщица из галантерейной лавки, конечно, стала намного старше, впрочем, как и я, но я сразу узнал ее. И кюре жил все там же, хотя давно вышел на пенсию.

Вперед, Марсель!
Ночной порой и под знойным солнцем
Пей анисовый ликер,
Пой веселые куплеты —
Они всегда тебе так удавались.
Вперед, Марсель!
Болей за игроков в шары,
Спорь громко, спорь грубо
До хрипоты.
Но когда в твою жизнь,
Словно ветер,
Легкий, но яростный ветер Прованса,
Ворвется любовь —
Вперед, Марсель!
Обхаживай Мирей.
Она ждет тебя, страстью горя,
Сделай ей детей,
Которые будут говорить с южным акцентом,
Твоим акцентом, Марсель.

Прованс я полюбил благодаря турне и каникулам с семейством Приоров. Мне нравились его климат и местные жители, порой излишне эмоциональные, но такие искренние и доброжелательные, мне нравилась картошка, которую мы сами выкапывали из земли, и мессы, где Бруно играл на аккордеоне, но, не зная церковной музыки, просто — напросто исполнял популярные мелодии в более замедленном темпе. Это сходило ему с рук, никто не жаловался. И еще я полюбил запах лаванды, из которой, при помощи цветных лент, мы плели корзиночки, а наши родители потом клали их в шкафы для ароматизации белья. Я полюбил острую пищу, похожую на нашу, и chichi fregi — кровяную колбасу, стоимость которой определялась на метры. Каждый раз мы с тоской покидали Юг, хотя и радовались тому, что предстоит путешествие, что нас ждет сцена. И не сомневались, что на следующее лето снова вернемся туда.

Как далеко теперь время тех счастливых летних каникул, когда радовала любая поездка за город, пусть недалеко от Парижа, в тот же Сен — Брис или Медон. И как мало нам тогда надо было для счастья!

Наши маршруты всегда неожиданны,
Радостный смех звенит в утреннем воздухе.
Ничто не испортит нам настроение,
Мы рады любому пустяку,
И если я, идя по дороге, вдруг начинаю напевать,
Твой голос вторит мне, подхватив припев.
Так и шагаем в такт нашей песне,
Мы рады любому пустяку.

Былые времена