Прошлое и будущее

Когда я вижу этих незаметных страдальцев, Бог знает откуда в поисках лучшей жизни приехавших в нашу страну, которую они считают «землей обетованной», то ощущаю легкий укол в сердце, вспоминая путешествие, совершенное моими дядями и тетями, бабушками и дедушками, так и не вернувшимися из «туристического рая», «Клуб Меда ужасов[6]».

Как удалось другим выбраться из всего этого? Только Господь Бог знает ответ на этот вопрос. А кстати, где был он, так часто отсутствующий в те моменты, когда в нем нуждаются больше всего? Аллах, Бог, Иегова, где вы были? В Турции, в Германии и в Камбодже, когда нам так нужна была ваша помощь, где были вы? Поди узнай.

Хотел бы я знать,
найдется ли в мире сила,
способная уничтожить этот народ,
это малое племя незаметных людей,
которые по привычке всегда воюют
и всегда проигрывают,
чье государство полностью уничтожено,
чья литература не прочитана, музыка не услышана,
на чьи молитвы некому ответить.
Вперед! Попробуйте уничтожить
Армению, и вы увидите, удастся ли это вам!

Пошлите их в пустыню без пищи и воды, сожгите их дома и церкви, и вы увидите — они все равно снова будут смеяться, петь и рисковать. Если хотя бы двоим из них доведется встретиться в этом мире, вот увидите — они создадут новую Армению[7].

В наши дни Франция признала факт геноцида в отношении армян. Выходит, что ей понадобилось на это восемьдесят пять лет. Из государственных соображений, как было сказано. Это, наконец, произошло, но, хотя я горд и удовлетворен решением своей страны, все же не спешу торжествовать. Я никогда не придерживался слишком резких позиций в этом вопросе. Для моих родителей имел значение лишь сам факт признания. Возмещение убытков, возвращение земли и жилья были для них не так важны. Они не испытывали ни малейшего желания вернуться в эту страну, на землю, с которой было связано слишком много воспоминаний, порой прекрасных, но в основном таких горестных. Конечно, официальное признание является первым важным шагом в этом вопросе, но пока сама Турция не признаёт факт геноцида, оно остается однобоким.

Я счел необходимым посвятить хотя бы несколько строк трагическому прошлому армян, поскольку без этого невозможно объяснить, кто мы такие и откуда пришли.

Я открыл глаза и увидел грустную комнату
На улице Месье — ле — Принс в Латинском квартале.
Там жили певцы и артисты,
У которых было прошлое, но не было будущего.
Чудесные люди, немного фантазеры,
Говорившие по — русски и еще по — армянски.

И все же, что бы ни говорили и ни писали прежде некоторые турецкие и азербайджанские журналисты, я никогда, повторяю, никогда — ни в Париже, ни в других местах, не участвовал в шествиях 24 апреля, посвященных годовщине кровопролития, тем более не занимался поставкой оружия в Карабах и даже не руководил сбором денег для покупки оружия во время войны между азербайджанцами и армянами Карабаха. Я испытываю слишком большое уважение к человеческому существу и поэтому не могу компрометировать себя участием в действиях, которые повлекут. за собой смерть женщин и детей. Это может показаться наивным, но мне больше хочется верить в торжество дипломатии, добра, в разум и совесть людей, хотя дипломатия, пропитанная нефтью, до сих пор давала только отрицательные результаты.