Прошлое не продаётся

На другой день прихожу на работу, меня не пускают. Мы тебя, говорят, не знаем. Ну я и сорвался. Ах вы суки, говорю, я вчера из-за ваших дел жизнью рисковал. А наш управляющий, Мушенкин, мне с ехидцей: «Да ты и сейчас ею рискуешь». Намекает, сволочь. Тут я и вовсе осатанел. Ору: козлы долбаные, да если что – хрен я ложил на ваши секреты. Опять поехал искать работу. Вроде нашел. Опять на стройке, вечером вернулся на электричке, иду по дорожке – женщина валяется. Стал пульс проверять, а тут этот скот сзади накинулся, руки скрутил, свистит и орет что есть мочи. В принципе, мне его уделать ничего не стоило. Но ведь власть же! Объясняю ему, что надо скорее женщине помочь, а ему она – до фонаря. Тут еще двое прибежали, заластали в наручники… Остальное известно.

– Хорошо, а адрес мастерской и того клиента не припомнишь?

– Я их и не забывал. – Смирнов покачал головой. – Какие ж, однако, твари. Записывайте.

– Я и так запомню, – махнул рукой Гуров, – есть такая вещь, именуемая профессиональным несчастьем, когда помнишь все, даже то, что не нужно. Например, я помню лица и клички сотен рецидивистов, многих из которых уже и на этом свете-то нет. Ну вот зачем она мне? Кстати, о подставе, из-за которой ты попал сюда. Я так думаю, твоя неосторожная фраза насчет того, что ты ни во что не ставишь их секреты, и стала причиной их действий, направленных на твое устранение. Как говорится, язык мой – враг мой. Пока ты здесь, об этом не забывай ни на минуту…

Успевший отоспаться, пока Гуров занимался своими делами, сержант Женька лихо взял с места и, вырулив на трассу, помчался к Москве с азартом жокея, истосковавшегося по дерби на скамейке запасных.

Далеко впереди замаячили московские высотки. Гуров взглянул на часы. Было уже около часу дня. «Опять на обед опаздываю», – мысленно отметил он. Ненадолго заехав домой, он около двух уже был в своем кабинете. Незадолго до этого из поездки в Шмадряевку и Тверь вернулся Стас Крячко.

Увидев Гурова, Стас с хитрецой ухмыльнулся и с наигранным ликованием объявил в духе телекомментатора спортивных состязаний:

– Ну, наконец-то на финише мы увидели и нашего признанного чемпиона Льва Гурова! Трибуны ревут от восторга, его поклонницы кричат «Ура!» и в воздух чепчики бросают.

– Что, всю минувшую ночь Грибоедова перечитывал? Боишься, что и тебя постигнет горе от ума? Нет, Стас, тебе это не грозит, – рассмеялся Гуров. – Хотя завтра спозаранок ты можешь провозгласить: «Карету мне, карету!» Потому что ждет тебя дорожка дальняя.

– И завтра тоже? – возопил Крячко, хватаясь за голову. – Лева, я теперь точно знаю, что если бы ты в далеком детстве не упал с высокой лестницы вниз головой, то обязательно бы стал выдающимся злодеем нашей эпохи. С каким удовольствием я бы тебя поймал и посадил лет эдак на… В общем, пожизненно. Но то роковое падение нарушило запланированное природой, и ты стал сыщиком. О, горе нам!

– Так, горе ты луковое, рассказывай, что там у тебя. Всех повидал?

– Да-а… – став серьезным, Стас покачал головой. – Начну-ка я с конца, с поездки в Тверь к пострадавшей от грязных, так сказать, посягательств. – Последние слова он произнес с безмерной иронией и даже сарказмом. – Эх и штучка эта, оказывается, наша пострадавшая. Стерва из стерв.

– Ну что ж ты так о женщине-то? – усмехнулся Гуров, начиная догадываться о подоплеке случившегося несколько лет назад. – Она что, чаю тебе подала без сахара и заварки?

– Какой там! – отмахнулся Стас. – Даже на порог не пустила. Живет она в пятиэтажке, с соседями по подъезду отношения напряженные. Я к ней было сунулся, но она мне с порога заявила, что, дескать, не желает ворошить прошлого, мол, это была тяжелая душевная травма, вспоминать о случившемся не хочет. И дверью перед самым носом – хлоп! Тогда я обратился за помощью к общественному информбюро. Проще говоря, побеседовал с бабульками, которые заседали у подъезда. И вот от них узнал очень много интересного. Во-первых, общественность прямо-таки уверена, что никакого насилия над гражданкой Гошиной никто не совершал.

Не слабо, да? А с гражданином Жидких они проживали в одном подъезде. Поэтому и о нем я получил немало информации к размышлению. Вообще эта история весьма интересна и поучительна, поэтому ее саму по себе послушать будет не в убыток.

В одной трудовой семье славного града Калинина в один ужасный день на свет появилась долгожданная дочь. Врачи маме рожать запретили, но она героически нарушила их запрет, сократив продолжительность своей нелегкой жизни. Девочка росла пусть и не в тепличных условиях, но все, что положено, имела. Правда, на удивление семье, школе и соседям, в отличие от работающих и добропорядочных мамы и папы оказалась на редкость ленивой, высокомерной, себялюбивой особой. Помочь родителям по дому для нее было делом немыслимым. Когда училась в десятом классе, мама слегла, за ней ухаживал только отец. Однажды мать упросила дочь помыть ее. Доченька окатила маму ведром ледяной воды и ушла на танцы. Когда вернулся отец, помощь матери уже не требовалась.