Прошлое не продаётся

– В позапрошлом году ездила к матери в деревню, под Смоленск. Да, я оттуда. – Валентина снова наполнила коньяком рюмки, улыбнувшись с каким-то веселым ухарством. – Эх, там оттянулась! У матери в соседях семья поселилась, русские переселенцы из Средней Азии. Муж, жена и дочка. Когда приехала, он один жил. Жену ему бог дал – из стерв стерву. Пилила его день и ночь. Это мне бабы местные рассказали. Пусть он и зарабатывал мало – много ли сейчас в деревне получают? – но ведь все-все делал по дому. Даже коров по утрам доил. Сама нигде не работала, ничего не делала, а только его грызла. Потом однажды собрала чемодан, забрала дочку и уехала к своей мамаше. А я приглядывалась – мужик-то он ничего. И ростом, и статью – вот на тебя очень похож. Но ходит как в воду опущенный, того гляди в петлю полезет. Может, и полез бы, да тут я сама ему навязалась. Вечером к нему в дом захожу, он сидит за столом один, перед ним – бутылка и стакан. И больше ни-че-го. Я ему «здрасте», а он меня и не видит, и не слышит, хотя и бутылка еще до краев. Сразу поняла – мужику край приходит, до утра не доживет. Дверь запираю, свет тушу, его, ты уж извини за подробности, тащу в постель и остаюсь с ним до утра. И с того дня мы с ним каждый вечер, каждый… Вся деревня знала. Но кто бы хоть раз хихикнул! Понимали люди, что встретились два горемычных одиночества. Но я в то время счастлива была по-настоящему. Даже думала, черт с ней, с Москвой, с этим денежным мешком. Останусь в деревне, сойдусь с Володькой, его дочку заберем, своих нарожаю ему, сколько захочет… И тут однажды утром слышу – в соседнем дворе хай, вой, галдеж… Вышла, а это Володькина благоверная прикатила. Визжит, что, дескать, и дом, и скотину запустил… А во дворе-то – ни соринки. Хотела я к ним зайти, дать ей перцу и выставить ко всем чертям. Гляжу, а Володька на крыльце стоит, молчит и девочку лет десяти к себе прижимает. И она его за шею обняла – не оторвать. Вернулась я, собрала манатки и в тот же день уехала. Ой, давай выпьем, а то сейчас разревусь!

Внутренне себя порицая, Гуров тем не менее решительно поднял рюмку и залпом, как водку, выпил коньяк до дна.

– Ладно, – грустно усмехнулась Валентина, – поплакалась тебе в жилетку, и хватит. Ну, что тебе про моего драгоценного соседушку сказать? Ходили слухи, что мужичок и его компания «катают колеса». Говорили, что у него был срок за спекуляцию драгоценностями. Ну… похоже, и все.

– Год назад в вашем подъезде была драка. На одного из курьеров, что приехал к Антошину, напали грабители. Что-нибудь об этом слышали?

– Был такой разговор, – кивнула Валентина. – Тех, кто напал, вроде трое было. Но их не посадили. Да, точно! Говорят, отмазались в момент.

Когда Гуров был на пороге, Валентина вдруг удержала его за руку.

– Постой. – Взгляд Валентины был трезвым и очень серьезным. – Мужик ты вроде толковый, хочу посоветоваться. Брошу я, наверное, своего мужика, поеду опять к матери. Отобью у той мымры Володьку, отсудим у нее девочку. А ее подсуну-ка своему клоуну. Вот семейка получится – кобра и шут гороховый! Как считаешь, хоть капля здравого смысла в этом есть?

– Думаю, их тут даже несколько, – рассмеялся Гуров, спускаясь по лестнице…

Сразу же он заехал и в местный отдел милиции. Как Гуров и ожидал, никаких документальных свидетельств о происшествии с курьером «Спектра-Д» в отделе не оказалось. Удалось лишь, и то с большим трудом, выяснить, что в тот вечер по райотделу дежурил капитан Деряпов, который всего через месяц после того происшествия из органов уволился. Где он может быть в данный момент, никто сказать не смог. С таким не самым богатым уловом Гуров отправился в управление.

– Лева! – С показной радостью Стас подпрыгнул на своем стуле, едва Гуров показался в дверях кабинета. – Уж как мы тебя ждали, как ждали!..

– Вы?! – Гуров огляделся по сторонам. – О-о-о… Плохи дела. Раздвоение личности. В общем, «тихо сам с собою я веду беседу»… Так, а это что?

– Птица счастья завтрашнего дня. Дроздов принес на хвосте кое-какие результатики. Вот подтверждение того, что шкаф с раритетами открыл именно Жидких и что использовал он кустарно изготовленную отмычку.

– Это не нам, это Игорюше. Он следователь, ему нужно готовить доказательную базу. Мы сыщики, для нас это пройденный этап. А вот фоторобот – это очень даже кстати. Ориентировочки на него надобно бы через картотеку прозвонить, – задумчиво перечислял Гуров, но Стас его перебил:

– Уже. Это я в духе товарища Свердлова. Ему: заводы, батенька, крестьянам отданы? Он: уже, но не берут.

– И кто же он, этот «родственник» Жидких? – Гуров облокотился о стол, подперев голову ладонью.

– Некто Антошин Михаил, семидесятого года рождения, уроженец Москвы, образование высшее техническое, в девяностых отбывал срок за незаконный оборот драгоценных камней. Сейчас занимается коммерцией, проживает в том же Царицыне, кое сегодня ты осчастливил своим историческим визитом. Да сам смотри, вот адрес и телефон.