Прошлое с нами (Книга первая)

Головной дозор скоро наткнулся на пехоту. Она занимала оборону фронтом на юго-запад. Противник находился в селе Жидачи, на удалении двух километров.

1-й огневой взвод пересек луцкое шоссе и спустя час был на берегу реки Стырь. Люди шли вниз по течению в поисках брода. Заросли, болото, грязь до колен. Стырь имела ширину шагов сто. Переправлялись вплавь. Почти все оружие побывало в воде. Трех человек, не умевших плавать, перетащили волоком на поясных ремнях.

Солнце, зной, безветрие. На горизонте поднимался дым. Со стороны м. Киверцы [37] слышен грохот орудийных выстрелов. Памятные места! Четверть века назад на берегах реки Стырь разыгралось одно из важных сражений первой мировой войны. Войска русского Юго-Западного фронта под командованием выдающегося полководца генерала Брусилова А. А нанесли ряд сокрушительных ударов по австро-венгерскому союзнику Германии.

На опушке рощи воинское кладбище.

Два ряда гранитных крестов, на каждом надписи — звания, фамилии, даты. Орудийные номера прошли из конца в конец кладбище, остановились. Оружие приставлено «к ноге». Безмолвствуют могилы. Молчат орудийные номера. Те, кто нашел здесь покой, сделали свое дело, настал наш черед.

Жарко греет солнце. Одежда пропотела насквозь, нагрелись каски, оружие. Проселочная дорога разбита и раскатана. К обочинам вплотную подступает рожь.

Впереди лес. Под деревьями прохлада. И вдруг орудийные выстрелы. Огневые позиции 122-мм гаубичной батареи.

Стволы направлены на юго-восток. Противник недалеко, вероятно, гаубицы вели огонь по району м. Киверцы.

Просека вышла на дорогу. Тащится обоз. Десятки повозок с красным крестом. 1-й огневой взвод оставил дорогу, не по пути. Головной дозор скрылся среди деревьев. Сыро, под ногами грязь. Тропа терялась в густой чаще. По пути лесные ручейки, озеро. Меня выручал компас.

После переправы через небольшую речку дозорные оставались у трех отдельных домиков южнее точки, которая кроках маршрута обозначала село Озеро. Нетрудно заметить следы недавнего пребывания пехоты. Дорошенко спрашивал у местных жителей. — Красноармейцы с черными петлицами проходили? — А как же... — Куда? — Кто их знает... те — на Киверцы, другие — на Колки. Опускались сумерки. 1-й огневой взвод покинул домики, темноте — не ходьба, мучение. Ветки лезут в лицо, досаждают насекомые, на каждом шагу лужи, грязь. Поздней ночью дозорные встретили лесников. За два дня прибытия обозов прошло «русске войско» — человек триста.

В каком направлении?

— Просто... на Цумань,— говорил лесник,— а может, на Клевань... того невем.

Я не сразу понял, что «просто» означало «прямо». Идти дальше? Лесники отговаривали меня, принялись перечислять по-польски невзгоды, которые поджидают путника в ночном лесу. Трудно устоять воину, истомленному долгой дорогой, против доводов благожелательных людей. Лесники проводили 1-й огневой взвод к своим жилищам. Караул бодрствовал, все остальные спали.

Долго будил меня утром старший сержант Проценко. Люди уже завтракают. А лесники? Следовало благодарить. Где они? Никто не знал, куда пропали лесники.

Поиски еще не закончились, когда явился старик. Высокого роста, седые вислые усы, зеленая шляпа, кавалерийские бриджи и куртка того же покроя. Выправка выдавала в нем военного человека. Старик беспрестанно раскуривал трубку, ко мне обращался не иначе, как в третьем лице.

— Пан поручик муве по-польски?

— Где лесники?

Старик уклонялся от ответа, вроде не понимал.

— Ниц... нема... цо пан хце?

Недолгие сборы закончились, 1-й огневой взвод готов в путь. Старый кавалерист с любопытством наблюдал построение.

Две белокурые женщины, по-видимому, дочери хозяина, болтали у открытой калитки. Я уже занял свое место, когда одна из женщин окликнула старика.

— Пану поручику не можна идти на войну не евши,— старик вынул изо рта трубку, широким жестом крутил седой ус,— то есть не добже... не хорошо... Пан поручик по заповеди обязан блюсти обычай...

Старый кавалерист не желал слушать возражения. Он сам знавал службу, слава богу, и понимает, как обращаться с военными людьми. Девушка принесла ведро с молоком, хлеб, большие куски сала, присыпанного солью.

Старик указал, как попасть па дорогу, которой шло «войско». Оба сержанта считали, что речь идет о нашем дивизионе.

Густой, девственный лес, поляны, сухие и мокрые. Кроки маршрута вывели меня на торный путь. В обе стороны катится потоком транспорт. За обочиной окапывалась пехота. Из трубы полевой кухни валит дым, распространяется запах пищи.

До станции Сарны не более 30—40 километров. Дорога шла строго на север, проложена, видимо, по стрелке компаса.

Солнце клонилось к закату. Встретилось первое за весь день поселение. Старший сержант Проценко стучал в дом лесника.

— Так... так... войско прошло утром. Ну а куда, в какую сторону?

— Просто... а просто...

У колодца с журавлем «войско» стояло на отдыхе. Женщина с некоторыми подробностями обрисовала внешность старшего командира, знаки различия, каски. Налицо вещественные доказательства: пустые консервные банки одного сорта с тем, которые получала 3-я батарея у Княгининки.