Прошлое с нами (Книга первая)

— В соответствии с указанием командира дивизиона,— объявил командир батареи, с сего дня запрещается разглашать любые сведения о немецких войсках, как и все прочие сведения, известные тем, кто участвует в рекогносцировках местности. Эти сведения предназначены для служебного пользования и отмечаются соответственно грифом. Личный состав вправе интересоваться положением на границе. Тем более, что речь идет о вещах очевидных. Серьезное происшествие нужно объяснять... разумно... с учетом сообщений официальных органов. И, наконец, слухи... Да, местное население в последнее время твердит о скорой войне... стоит ли этому удивляться? Мы знаем случаи распространения ложных сведений... Катятся они клубком... обрастают всякой всячиной. Но бывало и так, что удар, нанесенный соседу внезапно, не позволял даже ахнуть... Товарищи командиры, мы обязаны следить за настроением личного состава. Договор о ненападении остается в силе, он не расторгнут... Но, конечно, затыкать уши... дело не наше... Вопросы есть? Командир батареи умолк.

— Товарищ лейтенант, разрешите доложить,— начал Гаранин.— Ссылки на договор не вяжутся с тем, что происходит на глазах орудийных номеров и непосредственно с их участием. Готовность к открытию огня с каждым днем повышается... Мы требуем... а на политзанятиях и в печати призываем к дружбе.

— Ясно... газеты специально для частей, дислоцированных в укрепрайонах, не издаются,— прервал командир батареи.— Печать... не наше дело... Боевые задачи объявляются в приказах. 92-й отдельный артиллерийский дивизион в данный момент состоит в подчинении начальника артиллерии пятнадцатого стрелкового корпуса и готов соответственно действовать... если он сочтет необходимым, мы откроем огонь. Газеты не остановят... Верно, замполит?

— Так точно,— подтвердил политрук Шапир.

— И еще одно,— продолжал командир батареи,— намерения немцев... нам мало известны... с этим, я думаю, нельзя пе согласиться... Предположим, на другой стороне границы проходят обыкновенные занятия по боевой подготовке. По этому строить гипотезы, мне кажется, не следует... нет оснований.

Замполит выражался более определенно.

— Товарищи командиры, наша Коммунистическая партия, Советское правительство, как известно, стоят на платформе невмешательства во внутренние дела соседних стран и неустанно борются против войны.— Политрук говорил о войнах справедливых и захватнических, о фашизме и расовой политике третьего рейха.— В Германии и странах, покоренных вермахтом, создана сеть концлагерей для борцов против нацизма, всех прогрессивных передовых людей и евреев, по смехотворной причине, будто они способствовали поражению Германии в первой мировой войне. Истребление евреев приняло невидимые изуверские размеры. Наше правительство неизменно придерживается курса на невмешательство. Мы стоим за мир, но нельзя забывать, что в Германии есть влиятельные силы, которые стремятся поссорить наши страны... склоняют Гитлера расторгнуть пакт о ненападении... разжигают ненависть к коммунистам... провоцируют различные инциденты.., в том числе и на нашем отрезке границы... Вспомните самолеты, которые сюда залетают, указания, которыми мы руководствуемся, строго запрещают недружественные высказывания против немецких войск и правительства... В это ответственное время долг командиров и политработников... правдиво разъяснять деятельность Коммунистической партии, Советского правительства по укреплению мирных отношений со всеми странами и удерживать личный состав от необдуманных поступков, и главное, предупреждать случаи применения оружия без приказа свыше...

Кто-то настойчиво стучал в дверь. Командир батареи дал замполиту время закончить и произнес «да». Вошел посыльный. Лейтенант Величко молча просмотрел последнюю страницу книги приказаний, поставил подпись. — Вы хотите продолжать? — спросил он замполита.— Нет? Товарищи командиры, с двадцать пятого июня... подготовка к отъезду в летние лагеря. Эшелоны подаются двадцать седьмого. Строевые подразделения дивизиона участвуют в параде на Повурском полигоне по случаю открытия лагерных сборов артиллерийских частей корпусного и армейского подчинения пятой армии. Командир дивизиона назначил строевой смотр подразделений на завтра. Начало в семнадцать ноль. Сегодня рядовому составу предоставляется отдых до четырнадцати часов. Дальше занятия продолжать по расписанию. Кажется все... по местам!

Гаранин закрыл за собой дверь батарейной канцелярии. В коридоре шум, суета, похоже, штабной батарее объявлена тревога. Писари, связисты, посыльные грузят имущество. Открыты ворота КПП. Разнородный транспорт штаба занял полдвора — три автомобиля ГАЗ-2А, четыре пароконных повозки, телефонные двуколки.

— Куда они... в Повурские лагеря или на войну? — спрашивал дежурного Гаранин. Позади шум не затихал.

— Если на то пошло, я предпочел бы одно из двух. Лагеря... либо «огонь»...

— Да, конечно... одно исключает другое,— подтвердил Поздняков.— Парад по случаю открытия лагерного сбора состоится не раньше, чем мы оборудуем генеральские линейки.