Прошлое с нами (Книга вторая)

— ...получил одно приказание, потом другое, — сказал Громов. — Четвертой батарее поддерживать пехоту в своих секторах, независимо от принадлежности, а если ее не окажется... действовать самостоятельно. Особое внимание... чехословакам. Старшие начальники полагают, что противник не устоит перед искушением нанести удар та нашим необстрелянным союзникам. Посылайте разведчиков... выяснить, как обстоят дела в подразделениях сто восемьдесят второго гв. СП, за правым флангом третьей чехословацкой роты на участке берега... до Тимченкова и за речкой в направлении леса «Волчий». Пехоте сообщите указания, полученные относительно чехословаков.

Громов звонил снова.

— Поступили разъяснения... батареи пятьсот девяносто пятого ИПТАП решают самостоятельную задачу... Но вопрос о поддержке сто восемьдесят второго гв. СП остается открытым... До двадцати часов приказано согласовать все детали взаимодействия с чехословаками. Приходите, нанесем ответный визит. Поглядим, как живут западнославянские воины на своих позициях.

В месте сбора я встретил старшего лейтенанта Романова — командира 1-й батареи. Он улыбался, поправлял ушанку.

— У вас были чехословаки? Я смотрел их позиции южнее Артюховки. Огневые точки оборудованы как напоказ, в траншеях чистота, порядок, чувствуется воинский дух...

Появился Громов. Он молча шагает по скользкой узкой тропке, протоптанной в снегу вдоль забора. Улица ведет вниз к реке. В одном из домов левого ряда — командный пункт чехословацкого батальона. Во дворе, у наспех поставленной коновязи — подседланные лошади. Караульный в шинели табачного цвета отсалютовал автоматом, и мы вошли в помещение.

Рослый чехословацкий командир шагнул навстречу. В ответ на представления вытянутых в струнку людей он неторопливо пожимал каждому руку, сдержанно улыбаясь. Полковник Свобода... спокойное выразительное лицо, гладко зачесанные русые волосы, в светлых глазах — дружеское тепло. Казалось, вы уже где-то встречались с этим добрым и учтивым человеком.

В комнате, кроме чешских офицеров и двух женщин-военнослужащих, находились артиллеристы и политработник, кажется, из штаба 62-й гв. СД. Полковник Свобода приветливо оглядел собравшихся и начал говорить, употребляя непривычные для слуха, принятые в чехословацкой армии выражения.

— ...немцы не могли преодолеть оборону частей двадцать пятой гвардейской стрелковой дивизии на рубеже Тарановки... бои продолжаются... Но перевес в силах подавляющий, и есть признаки того, что фашисты обратятся в сторону флангов, нанесут удар на Борки и дальше... на Соколово... Я вижу немецкие танки на широком фронте, устремившиеся к переднему краю... Мои соотечественники готовы встретить врага. В лице гвардейской пехоты Красной Армии чехословацкие воины имеют достойный пример и не уступят рубежа, указанного командующим войсками Воронежского фронта... Подразделения первого отдельного чехословацкого батальона занимают оборону... первая рота на южном берегу речки Мжи сосредоточила свои усилия на удержании деревни Соколово... третья рота обороняется по окраине хутора Миргород... в Артюховке... вторая рота. Усиливает огневую систему обороны пулеметная рота, — полковник обратился к карте, разложенной на столе, указал районы огневых позиций, поддерживающих и приданных артиллерийских подразделений, участки минирования. — Наша цель состоит в том, чтобы не пропустить нацистов через речку. До восемнадцати часов прошу командиров батарей согласовать с командирами рот вопросы взаимодействия исходя из принятого решения: огонь, в случае массированного нападения, открывать на дальних подступах к переднему краю.

Полковник Свобода, наклонив голову, умолк. Присутствующие стали выходить. Во дворе меня окликнул Громов.

— ...идем на рекогносцировку, чехословаки хотят показать свою оборону. Представители сейчас освободятся... я догоню... идите с ним...

Из Миргорода в Соколово через пойму речки Мжи вела заснеженная дорога со следами саней и повозок. Тут низменность, в другую пору — болото, а сейчас — скованная ледяным панцирем равнина шириной от 800 до 1000 шагов.

Зима окутала в белые одеяния берега и островок, образованный посредине своеволием вешних вод. Скрылась под снегом дорога, мостик. Лишь заросли осоки да камыши, поникшие в морозы и вьюги, торчат там и сям и колышатся под напором ветра.

Чехословацкий командир шагал, оживленно разговаривая с политработником. Мы двигались следом. Старший лейтенант Романов на ходу ориентировал свою карту.

— Скажите, что означают колья... вот там, справа за кустами? — спросил он капитана-артиллериста.

— Э-э-э... я сижу здесь уже третий день и успел осмотреться... могу судить о расстояниях по карте и на местности, — ответил тот. — Это... мостик через речку Мжу. А кочки на снегу... мины, саперы поставили вчера.