Прошлое с нами (Книга вторая)

— Здесь огневые позиции... основное направление... тридцать пять ноль, готовность... шестнадцать ноль... В вашем распоряжении больше часа... оборудовать щели... ниши под боеприпасы. Должен заметить, огневые взводы скверно вели себя перед мостом... Когда я вернулся, стреляли несколько человек... остальные прятались, как... беженцы. Орудийный номер обязан бороться с воздушным противником везде и всегда. В который раз повторяю?!. Тут где-то машина взвода управления и кухня. Подтяните сюда. Я пойду к дороге встречать командира дивизиона. Все. Приступайте!

Орудия заняли свои места. Начались работы. Медленно, вяло двигаются расчеты. Лишь упоминание о том, что грунт легкий, немного оживило измотанных, полусонных людей.

Вскоре командиры орудий и те из номеров, кто закончил оборудование ровиков, спали. Недалеко от буссоли спал Васильев.

Возвратился посыльный. Ни взводы управления, ни кухни не нашел. Удивительная беспечность! Они переправлялись три с лишним часа назад вместе с 4-м дивизионом. Смольков обязан выставить маяк для встречи огневых взводов. Посыльный ушел снова.

Борясь со сном, я шагал от одного орудия к другому. Над дорогой кружил немецкий корректировщик. Вернулся Варавин.

— Я не вижу машин, — сказал он.

Подошел посыльный, но это не избавило меня от объяснений.

— Посылайте людей расторопных... растолкуйте задачу как следует и побыстрей! Нужна машина, через час я должен быть на КП дивизиона.

Когда я вернулся к буссоли, командир батареи сидел с закрытыми глазами, прислонясь к сосне. Где же взвод управления? Район ОП нанесен на карте Смолькова.

Варавин спал недолго. Поднялся, взглянул на часы и молча направился на позицию. У 1-го орудия бодрствующий номер чистил карабин. Варавин подал команду занять ровик. Орудийный номер опустился на дно, но туловище осталось снаружи.

— Бы, товарищ лейтенант, ленитесь... и потакаете командирам орудий... потом наступает расплата... — начал Варавин, — так вы опровергаете действием то, что требуете на словах! Когда придет конец этим безобразиям? Немедленно углубите щели. Поднимайте людей!

Позиция ожила. Нужно дооборудовать ровики. Придется заново ставить и маскировку.

Только командир батареи прилег, подошли обе машины, Оказывается, лейтенант Смольков увел их вправо от дороги, где и пристал к тыловым подразделениям. Наблюдатель, которого он выставил, не заметил свои орудия. Ни командир взвода, ни старшина не приняли мер к поискам батареи, хотя обоим был известен срок готовности к открытию огня.

Политов, дававший отчет первым, доложил, что получал в тылах продовольствие и вернулся десять минут назад. Командир взвода управления чистосердечно сознался, что уснул.

— Что значит уснул? — возмутился Варавин. — И они еще называются командирами! Один распустил огневые взводы до такой степени, что люди уже прячутся от самолетов, другой уснул и рассчитывает, как студент, на снисхождение! Да знаете ли вы, что полагается за такие штуки?

Стук лопат становился тише. Песок осторожно вываливался через бруствер. Расчеты прислушивались к разговору у буссоли.

Причина тут заключалась не в праздном любопытстве. Орудийный номер всегда ухо держит востро. По интонациям и выражению лица, неуловимым для посторонних, он угадывал не только настроения командиров, но и ближайшие их намерения.

Дойдет ли очередь до расчетов или дело ограничится выговором лейтенантам? По-видимому, есть время, и командир батареи, хотя и делал он это редко, не преминет побеседовать с теми, кто оплошал у моста. Значит, нужно приготовиться, оправить одежду, энергично ворочать лопатой и побольше углубить щель.

Командир батареи бросал взгляды по сторонам, не собирался оставлять свое место.

— ...Не дадите покоя... Ну, в боевых порядках, может быть, и простительно, а на марше?.. Чего же проще... но и тут неприятности. Да... суть, видимо, не только в слабой дисциплине, но и в непорядочности... Уснуть посреди дороги! Ведь вы обязаны бодрствовать и глядеть за людьми и всем, что вверено вам. Вы ... командир!

Варавин говорил, взвешивая, будто вбивая каждое слово. Таков был стиль, который соблюдал командир батареи неизменно в отношениях с провинившимися подчиненными.

Варавин — способный командир. По службе он поднялся на ту ступень, которая доступна только лицам, обладающим естественными задатками к выполнению командирских обязанностей.

Отсутствие таковых нельзя восполнить знаниями или учебой, поскольку этот процесс только совершенствует свойства, присущие человеческой натуре, но не рождает их. Если человек не обладает необходимым предрасположением к службе, обрести его путем умственных тренировок, равно как и любым другим путем, невозможно.

Варавин относился к числу людей, которым присуща творческая организующая воля. Там, где случается, эти люди готовы делать всякую работу, лишь бы она шла на пользу. Если бы перед мостом огневые взводы замешкались, Варавин стал бы сам растаскивать бревна. Не думаю, чтобы очереди «юнкерсов» могли удержать орудийного номера, если, конечно, он не потерял от страха совесть, когда тот, кому он повиновался, делает его работу.