Прошлое с нами (Книга вторая)

— Вот так... в городе полно танков, а пушки черт знает где... А эти дальше удирают? — процедил он сквозь зубы, нагайкой указав на орудия. — Приказано окапываться всем, кто не потерял стыд, и обеспечить прикрытие моста, пока не переправятся эти... что скопилось там... Всем! — он раскрыл планшетку. — От имени командующего объявляю приказание... найти старшего, организовать оборону и все толпы направлять по болоту на Деймановку... Куда ведет дорога? — кавалерист повернулся к старику, он слышал все от слова до слова.

Кто он, этот старший лейтенант? Он должен выслушать, если уполномочен командующим. Есть вопросы.

Кавалерист отодвинул притороченный к луке ствол ППД, отдал повод, конь ускакал вслед эскадрону.

Васильев не подавал вестей. Грохот разрывов со стороны Запорожской Кручи — старик повторил и кавалеристу название хутора — становился явственней. Оба орудия остановились на полпути к обрыву — в головном тягаче кончилось горючее.

Да, на станции танки... К мосту не пробиться... позади болото... Неужели это... мертвая петля?

Дорошенко доложил о состоянии орудия. Бравый сержант, мой старый товарищ, старался выглядеть молодцом. В серых глазах тоска. Не стоит унывать. Он — сержант Дорошенко — шагами мерял от границы тяжкий путь в тысячу километров. А марш на Ковель, Княгининки, Малин, Барановку. Мы вместе сражались!

Веснушчатое лицо сержанта стало беспомощным, как у ребенка. Он взглянул на меня пристально, будто хотел сказать что-то, махнул рукой с флажками, отступил на шаг и, сделав четкий поворот, пошел прочь.

Сержант подавлен. Я не стал возвращать его обратно. После того, когда я осмотрел позицию, Дорошенко обратился с просьбой заменить двух номеров. Что с ним происходит? Дорошенко уклоняется от разговора: «так точно» и «никак нет».

В пределах позиции 6-й батареи я не видел тех, кому адресовано приказание, переданное кавалеристом, кроме старшего политрука-пограничника. Кажется, он из числа людей, которые выступают из толпы во время бедствий, скажем, загорается дом, бурлит наводнение и т. п., — словом, когда люди охвачены паникой, теряют рассудок.

Появление старшего политрука во дворе положило конец моим попыткам договориться с сержантом Дорошенко.

— Товарищ лейтенант, вы из города? — старший политрук вытер платком потное, пыльное лицо, поправил темные волосы под пилоткой. — Говорят, немцы подошли?

— Да.

— ...много?

Полтора десятка танков, столько же автомашин с пехотой.

— ...открыта дорога на мост... вы знаете?

— Дорога? Нет... я едва выбрался из железнодорожной станции.

— ...что же мы тут придумаем? — грохот двигателей заставил умолкнуть старшего политрука, мелькнула тень, низко над крышей крыло «мессершмитта». — Такая масса народа без начальников...

Со стороны центра валят толпы людей, рассеиваются во дворах, закоулках, главное направление — заросли в болоте. Многие без оружия.

— ...нужно остановить ваши пушки... найти командиров... занимать оборону.

Нужно, разумеется... в шестой батарее мы вдвоем. Лейтенант Васильев отправлен на поиски своих, не возвращается.

— Шестая батарея, — оживился старший политрук, — и другие здесь?

Нет, по всей вероятности, где-то в другом месте.

— Почему?

Южная окраина Пирятина — район сосредоточения второго дивизиона. Командир батареи назначил здесь встречу, но нет ни его, ни других начальников.

— В Пирятине немцы... на переправу не пробиться, — старший политрук взволнован, если, конечно, в таком состоянии человек еще мог волноваться, — товарищ лейтенант, вместе будем встречать фашистов... давайте сюда и те две пушки.

Я проводил старшего политрука в огород, пограничники продолжали окапываться. На обратном пути заметил слева на бугре молотилку. Расстояние 400–500 шагов. Вполне подходит для НП. Я залез наверх, осмотрел местность. На станции клубился дым, центральная часть города закрыта. В южном направлении лежал хутор, рвались снаряды, отходили цепи пехоты... Танки ползли к хутору, по-видимому, преследуют пехоту.

Мимо ОП 2-го орудия тащатся люди большими и малыми группами. На призывы пограничников и орудийных номеров откликались, но далеко не все. Толпы обтекали хаты, исчезали в болоте среди зарослей, под обрывом.

Пехота... ей легче. А с орудиями куда денешься? Шесть шрапнелей! Этого количества не хватит для решения одной задачи.

Толпы все увеличивались. Танки! Мысль о петле уже перестала меня тревожить. В душе живет надежда. Что бы я делал, не будь этих шрапнелей? Шесть выстрелов — шесть мощных ударов в броню. А потом... потом посмотрим!

Огонь!

С устрашающим рыканьем пронеслись один за другим рикошеты. Танки со стороны города. По-видимому, они идут по следу гусениц тягача. Но что там, за хутором? Девять танков... Четыре стреляли с остановок. Остальные двигались в обход. Через 10–15 минут они подойдут на дальность прямого выстрела[29].

Внезапно молотилку потряс удар. Послышался выстрел. Снаряд проскрежетал внизу подо мной и улетел к хутору. Второй лег с недолетом. Начался обстрел. Танки из города, вот, на фоне горящего дома.