Прошлое с нами (Книга вторая)

Наряду с мерами по предотвращению потерь материальной части в бою, были внесены существенные коррективы в систему управления артиллерией, в первую очередь РГК, а также в ее отношения с поддерживаемыми войсками. Как и прежде, артиллерия концентрировала свои усилия на решении общевойсковой задачи. Но ответственность за использование орудий ложилась всецело на артиллерийских командиров. Никакие причины не оправдывают оставление противнику материальной части. Командиры частей не имели права снимать с огневых позиций и отводить подразделения, либо задерживать их там без ведома старших артиллерийских инстанций.

В итоге принятых мер многие недочеты в боевом применении артиллерии удалось исправить. Но потери, понесенные в период отступления, восполнить не удалось. К тому времени, когда начала создаваться оборона на рубеже р. Тим, 595-й ИПТАП РГК имел четыре 85-мм зенитных орудия, два 76 и одно 45-мм, — всего семь исправных орудий. В артиллерийских частях 227-й СД, с которой затем действовал полк, и в частях 3-го ВДК дела обстояли несколько лучше.

Малочисленность артиллерии — опасный симптом. В случае активизации противника наша пехота не могла рассчитывать на артиллерийскую поддержку, даже номинальной плотности.

* * *

В конце октября боевые действия восточнее Курска по существу приостановились. Противник отстал. Наши части имели возможность привести себя в порядок. Правофланговая группировка войск 40-й армии — 3-й ВДК, 227-я и 293-я стрелковые дивизии — приступила к занятию обороны на рубеже Тим — Засемье — Соколья Плота — Свинец — Мантурово. 595-й ИПТАП был отведен в Бобровы Дворы для ремонта материальной части и транспортных средств.

Вновь встал вопрос о потерянных орудиях. Начальник артиллерии 40-й армии — штаб его дислоцировался в Старом Осколе — направил в полк специальную комиссию для расследования обстоятельств боя на р. Сейм. Спустя день-два делегат связи доставил капитану Сусскому пакет с приказанием отправляться в район западнее г. Тим[121] за орудиями, оставленными на дорогах отступления.

В архивных документах сохранились лишь косвенные упоминания этого дела. Почему? Герой Советского Союза генерал-майор артиллерии Купин объясняет это тем, что к тому времени была установлена телефонная связь между штабом полка и начальником артиллерии. Но ведь в оперативных сводках штаба фиксировались мероприятия, в которых участвовали подразделения полка в Бобровых Дворах?

Капитан Сусский создал две группы[122]. Первую возглавил старший лейтенант Купин — заместитель командира полка по строевой части, вторую — лейтенант Прокофьев, командир 2-й батареи. В состав последней был включен и я, спустя три-четыре дня после прибытия в 595-й ИПТАП РГК[123].

Моторизованные части противника, застрявшие в октябрьской грязи, начали медленно продвигаться по дорогам. Стороны разделяла ничейная территория, глубина ее достигала на отдельных направлениях 40 километров. В полосе обороны 227-й СД соприкосновение с противником не поддерживалось. Мелкие подразделения нашей пехоты отдыхали в населенных пунктах, занимались боевой подготовкой. Артиллерия занимала боевые порядки: ОП и НП. Производилась пристрелка целей на территории, еще не занятой противником[124].

Экспедиция готовилась со всей тщательностью. Штаб полка разработал специальный план. Все участники экспедиции привлекались к зачетным стрельбам из пистолетов и ППД[125].

Лица, прошедшие отбор, после стрельб получали новое зимнее обмундирование: шапки, стеганые костюмы, полушубки и т. п., которое начало поступать по зимним нормам снабжения.

* * *

В первую ночь группа лейтенанта Прокофьева нашла пристанище в овраге среди колючих зарослей, припорошенных первым снегом, в двух-трех километрах от села Выгорное. Перед сумерками в село вошла немецкая колонна — 7 танков, 3 орудия, полтора десятка автомобилей мотопехоты, мотоциклы — и дальше не двинулись.

Взлетали осветительные ракеты. Наши шансы провести ночь в тепле уменьшились до нуля. Намерение проникнуть в деревню удалось осуществить с большим трудом. Один из двух младших командиров, принимавший со мной участие в вылазке, был потерян. Мы, я и мой спутник старший сержант Попов И. С. — командир отделения разведки 2-й батареи, считали, что он погиб во время перестрелки.

Дозоры вели наблюдение, остальной состав группы находился в зарослях, тщетно стараясь согреться. О костре никто не помышлял, курить запрещалось. Холод пробирался сквозь мех полушубков, коченели в новой обуви ноги.

К утру температура понизилась до 20 градусов. Оставаться в овраге, насквозь продуваемом северным ветром, было уже невмоготу. Группа двинулась дальше по маршруту, который пролегал южнее грейдерной дороги на Тим. Скованная морозами, пахотная земля тверда, как камень. В борозде и во всякой выемке заиндевелая, в белой каемке льдина — след лужи после осенних дождей. Внезапно грянувшая зима вернула противнику потерянную в осеннюю распутицу подвижность.