Прошлое в наказание

Посреди лета появился вдруг странный указ президента о борьбе с организованной преступностью, который, в нарушение Конституции, давал слишком большие полномочия правоохранителям. Все говорило о том, что его подсунул Ельцину главный охранник – он проделывал такое не единожды, и всегда с последующим скандалом. Несмотря на отпускное время, общественность взволновалась и возмутилась. Общественная палата тоже решила отреагировать. Было созвано внеочередное заседание, в результате которого появилась единогласно принятая рекомендация президенту отменить указ. Его автор был взбешен. Уж и не знаю, что он там наплел президенту, но через день меня отстранили от Общественной палаты. В довершение ко всему, лишили моих сотрудниц: они остались в аппарате палаты.

– Пытался тебя защитить, – признался мне Сухатов. – Слышать ничего не хочет: убрать из Общественной палаты, и все…

– Ничего страшного, – попытался успокоить я Льва. – У меня других дел хватает.

Но если честно, я был очень расстроен. Не хотелось передавать мое детище в другие, скорее всего, чиновные равнодушные руки.

Вольский организовал письмо президенту от Совета Общественной палаты с просьбой вернуть меня. Не помогло.

– Все равно буду считать тебя начальником, – с доброй улыбкой сказал он мне, когда я заглянул к нему в Торгово-промышленную палату, занимавшую отдельное здание на Старой площади. – Давай коньячку выпьем.

Против коньяка я ничего не имел. Тем более что у Аркадия Ивановича он был отменный, французский. Расположились в углу, в креслах.

– Не привык он слушать критику от подчиненных. – Вольский задумчиво смотрел в окно. – Хорошо, что прессу за критику не зажимает. Это дорогого стоит.

Я кивнул в знак согласия.

Вереница дней, заполненных работой, долетела до девятнадцатого августа. Негоже было забывать о соратниках. Я выкроил время, чтобы приехать к Горбатому мосту. Множество людей находилось на его изогнутой поверхности и на прилегающем пространстве. Они стояли группками, выпивали, закусывали, азартно разговаривали. Я подходил к тем, кого знал, встречали меня радостными возгласами. С некоторыми мы обнимались, другие подолгу жали мне руку. Это были искренние эмоции. Нас объединяло то, что происходило здесь три года назад. Я выпивал с ребятами, шел дальше.

– Олег! – раздалось рядом. – Привет!

Это был Алексей. Тот, который работал в каком-то научно-исследовательском институте лаборантом. Он радостно улыбался, открыв беззубый рот.

– Молодец, что пришел. Ты по-прежнему там, в Кремле?

– Да, – выдохнул я.

– Это хорошо. – Тут его лицо посерьезнело. – У меня вот к тебе вопрос. Слушай, три года уже прошло, а изменений как-то не видно. Я тебя предупреждал.

Вот оно! Я с трудом сдержал себя, чтобы не рассмеяться.

– Предупреждал. Постарались учесть. Изменений много. Теперь у нас Государственная дума, Совет Федерации, новая Конституция, новые законы, – мой голос звучал нарочито бодро.

– Я не про это. Жизнь лучше не стала.

Пришлось демонстрировать снисходительную улыбку.

– Да, для значительного числа россиян жизнь мало изменилась. Но пойми, за три года обеспечить всем прекрасную жизнь в стране с разрушенной экономикой невозможно.

– Я это понимаю. Но что-то надо делать. Надо. – Как проникновенно это звучало.

– Делаем.

– Вы не затягивайте. Смотри, еще год-другой, и народ будет сильно возмущаться. Сам понимаешь, чем это может кончиться. Вы не затягивайте. Ты передай Ельцину, хорошо?

– Непременно передам, – заверил я. – Сам ты как? Все в том же институте?

– В том же. Денег почти не платят. – Он вновь радостно улыбался. – Так, иногда. Многие наши научные сотрудники пошли заниматься кто чем может. А я вот пока что остался. Кое-как выживаем с женой. Большей частью на ее зарплату.

Я не знал, что сказать на это, и промолчал. По соседству ребята разливали водку в пластиковые стаканчики. Я взял два, один протянул Алексею – он охотно принял хлипкую, гуляющую под пальцами емкость.

– За что?

– За третью годовщину нашей славной победы! – громко произнес я.

Тост поддержали все, кто стоял поблизости. Поочередно чокнувшись друг с другом, а точнее, беззвучно соприкоснувшись стаканчиками, мы опустошили их.

Я постарался уехать до того, как у Горбатого моста будет немало пьяных, и сделал это по-английски, не попрощавшись ни с кем. Вечером следующего дня состоялось шествие от Горбатого моста до пересечения Нового Арбата и Садового кольца – места гибели трех ребят. Народу собралось много. Колонну возглавили известные представители демократических сил – Сережа Юшенков, отец Глеб Якунин, Галина Старовойтова, Аркадий Мурашёв и другие. Я шел рядом с Юшенковым. Сергей с января занимал должность председателя Комитета Государственной думы по обороне. Он говорил мне о том, что в армии зреет недовольство – зарплаты настолько низкие, что офицерам приходится подрабатывать, чтобы прокормить семью, что многие увольняются из армии. «Нельзя доводить офицеров до отчаяния, – подвел итог Сергей. – Это опасно и глупо». Трудно было не согласиться с ним.