Прошлое в настоящем

Иногда распространяются слухи, будто уголовники убивают людей, проигрывая их в карты. Это вымыслы самих рецидивистов, и рассчитаны они исключительно на то, чтобы запугать малодушных, подчинить их своему влиянию.

Мы строим коммунизм, строим гигантскими темпами, так неужели можно и дальше терпеть в своем доме доставшуюся нам в наследство от старого строя язву преступности? Выжечь ее каленым железом целиком и до конца — такова первоочередная задача.

Каждый бывший рецидивист, живущий на свободе, должен находиться под строгим непрерывным контролем милиции и общественности. Если он хочет честно трудиться, приносить пользу обществу, ему надо помочь. Но коль скоро обнаружится, что человек, совершивший ранее преступление, по-прежнему пьянствует, хулиганит, уклоняется от работы, — не надо ждать, пока он опять кого-нибудь ограбит или убьет.

Немалую роль в борьбе с преступностью играет принуждение к труду тунеядцев. Тунеядец, по существу, мало чем отличается от настоящего преступника. У него та же идеология, те же взгляды. Он также не желает работать, хочет жить за счет общества. И если тунеядец не попал еще на скамью подсудимых, то это — чистая случайность.

Тунеядец почти всегда — мелкий спекулянт или жулик. А мелкий преступник, оставленный без присмотра, в любой момент может вырасти в крупного. Искоренение тунеядства лишает преступный мир основной базы, из которой он черпает свои «кадры».

Борьбой с преступностью, без сомнения, в первую очередь должны заниматься и занимаются органы милиции, суда, прокуратуры. Но успешно выполнять свой долг они могут только в тесном контакте с общественностью. Народные дружины, комсомольские оперативные отряды, товарищеские суды ведут большую работу по предупреждению правонарушений, выявлению и наказанию преступников. Однако и этого недостаточно. Надо, чтобы никто не проходил равнодушно мимо преступления, совершаемого на глазах, чтобы каждый вносил свою лепту в поддержание и укрепление общественного порядка. Надо помнить, что каждый, кто прямо или косвенно помогает преступнику, сам совершает преступление против общества.

ВДРУГ ЗАЗВОНИЛ ТЕЛЕФОН

Это было в субботу. Я поздно вернулся с работы и, заведя будильник, лег спать.

Только заснул — звонок, но не будильника, а телефона. Звонил дежурный по МУРу Семен Афанасьевич Мамай.

— Товарищ комиссар, квартирная кража по Большому Сухаревскому переулку.

Спустя несколько минут я уже ехал в машине по пустым улицам спящего города. За нами следовал милицейский автобус с сотрудниками МУРа.

Кража в квартире на третьем этаже, как рассказывал потерпевший, была совершена ночью.

Открыты двери балкона, к решетке привязан обрывок толстой веревки.

Разбросанные по полу вещи издавали резкий запах одеколона. «Сонник», — подумал я. Давно уже в Москве не совершалось таких краж.

Из комнат доносились голоса работников, докладывающих о найденных уликах. За оконной занавеской обнаружен мешок с матерчатой меткой и смытыми следами надписи.

В седьмом часу оперативная группа покинула место происшествия.

У меня в кабинете обсуждали план действий. Сотрудники МУРа предлагали разное — у каждого свой опыт, свой профиль работы.

Есть вещественные доказательства: мешок и, самое главное, отпечатки пальцев. Они могут помочь. Но сейчас дорог каждый час. Ведь преступники не будут ждать пока мы утвердим план действий. Они постараются быстрее замести следы, избавиться от украденных вещей.

Еще минута, и голос Мамая слышат все дежурные городских отделений милиции. А через полчаса все приметы передаются всем милиционерам, уходящим на посты.

Теперь нужно поручить розыск кому-нибудь из опытных работников. Я останавливаюсь на Владимире Федоровиче Чванове и Евгении Федоровиче Титове.

Обсудив детали кражи, мы приступили к осмотру мешка. Всех нас тянула к себе метка, на которой соблазнительно виднелись отдельные замытые следы какой-то надписи. Что-то похожее на «Н. Ф.».

Помните, как писатель Ираклий Андроников расшифровал надпись «Н. Ф. И.» на стихотворении Лермонтова? В МУРе тоже встречаются подобные загадки, хотя и не литературные.

Чванов с товарищами вертел мешок, подставляя его под разными углами к свету, всматриваясь в неясную надпись, но она по-прежнему оставалась загадочной.

Воображение подсказывало десятки фамилий: Булавин, Рукавин.

— Ржавин, — вдруг сказал Чванов. — Есть такой в Марьиной Роще.

Дежурные эксперты склонны были думать, что надпись на мешке начинается с «Б». Лишь только старший эксперт Симачева соглашалась:

— Наиболее вероятно — Ржавин Н. Ф.

Эксперты обещали восстановить надпись к концу дня, А Чванов уже действовал. В полдень он показал мне маленький листок бумаги. На нем было написано: «Ржавин Юрий, 12-й проезд Марьиной Рощи».

— Я говорил, что в Марьиной Роще живет Юрка, по кличке Ржавый, в прошлом судимый, — рассказывал Чванов, — и поэтому решил, что наиболее вероятная фамилия на метке Ржавин.

Дежурный Центрального адресного справочного бюро подтвердил догадки. Вот справка на отца Ржавина: его зовут Николай Фомич. Вот вам и «Н. Ф.».