Прошлой ночью в "Шато Мармон"

Она хотела тут же позвонить Джулиану, но в последнее время он ходил такой дерганый, да и времени не было. Второй диетолог взяла отпуск, а утро, как нарочно, выдалось напряженное — по необъяснимой причине рожениц поступило почти вдвое больше обычного, и Брук за день не присела. В принципе это было даже хорошо: чем больше двигаешься, тем меньше думаешь об усталости. Она вообще любила авралы, хотя и сетовала на них Джулиану и матери, и была просто влюблена в свою работу: удивительно непохожие пациентки с самыми разными судьбами попадают в больницу по самым разным причинам, но всем нужен специалист, чтобы подобрать подходящую диету.

Кофеин сделал свое дело — последние три консультации она провела с подъемом. Брук едва успела сменить спецодежду на джинсы и свитер, когда одна из ее коллег, Ребекка, заглянув в раздевалку, сказала, что ее вызывают к начальству.

— Сейчас? — расстроен но спросила Брук, переживая, что долгожданный свободный вечер может быть испорчен.

Вторник и четверг были священными днями, когда после больницы ей не приходилось бежать на вторую работу — консультанта-диетолога в Хантли, элитной частной школе для девочек в Верхнем Ист-Сайде. Родители одной из выпускниц, которая умерла в двадцать лет от анорексии, основали фонд для экспериментальной программы, чтобы прямо в стенах учебного заведения двадцать часов в неделю специалист консультировал учащихся по вопросам здорового питания. Брук была уже вторым специалистом, привлеченным к участию в новой программе, и хотя вначале она воспринимала консультации в Хантли только как подработку, постепенно привязалась к девочкам. От их раздражительности, бестактности, одержимости похуданием у Брук порой опускались руки, но она напоминала себе, что юные пациентки попросту беззащитны. Кроме того, работа в Хантли давала ей опыт работы с подростками, которого у нее не было.

По вторникам и четвергам она работала с девяти до шести. Оставшиеся три рабочих дня Брук приходила в Лэнгдон в семь и заканчивала смену в три, а затем двумя электричками и автобусом добиралась на другой конец города в Хантли, где консультировала учениц — а порой и родителей — до девятнадцати ноль-ноль. Как бы рано она ни ложилась и сколько бы кофе ни пила утром, ей постоянно хотелось спать. Работа отнимала все силы, но Брук рассчитывала продержаться еще год: потом она сможет открыть кабинет по подбору правильного питания беременным и кормящим. О собственной практике Брук мечтала с самого окончания колледжа и ради этого усердно трудилась со дня получения диплома.

Ребекка сочувственно кивнула:

— Она просила тебя зайти перед уходом.

Брук, побросав вещи в сумку, устремилась обратно на пятый этаж.

— Маргарет, Ребекка сказала, вы хотели меня видеть, — произнесла она, постучав в открытую дверь кабинета.

— Входи, входи, — сказала начальница, перебирая бумаги на столе. — Я тебя задержала, но ради хороших новостей.

Брук опустилась на стул, молча ожидая продолжения.

— Мы обработали анкеты пациентов, и я рада сообщить, что ты получила высший балл среди диетологов нашего отделения.

— Что? — изумилась Брук, не в силах поверить, что обошла шестерых коллег.

— И с большим отрывом. — Маргарет рассеянно выкрутила гигиеническую помаду и повозила по губам, не отрывая взгляда от бумаг. — Девяносто один процент пациентов оценили твои консультации как «превосходные», остальные девять — как «хорошие». Второе место занял врач, получивший отличную оценку всего восьмидесяти двух процентов пациентов.

— Вот это да! — с чувством сказала Брук, понимая, что следует вести себя скромнее, но не в силах сдержать широкую улыбку. — Какая хорошая новость, просто порадовали!

— Наверху тобой очень довольны, и этот результат не останется незамеченным. В интенсивной терапии ты продолжишь работать, но со следующей недели все твои дежурства в отделении психиатрии мы заменим на часы в неонатальном. Ты не против?

— Нет-нет-нет! По мне, так это прекрасно.

— В отделении ты по старшинству третья, но больше ни у кого нет твоего образования и опыта. По-моему, ты справишься.

Брук сияла. Наконец-то начал приносить плоды лишний год в аспирантуре, когда она занималась диетологией детей, подростков и новорожденных, и добровольный двойной срок интернатуры.

— Маргарет, не знаю, как вас благодарить. Это лучшая новость, что я когда-то получала!

Начальница рассмеялась:

— Ладно, всего тебе хорошего. До завтра.

Идя к метро, Брук мысленно воссылала благодарности небу за это повышение, и особенно ее радовало, что больше не придется иметь дела с кошмарными дежурствами в отделении психиатрии.

Толпа вынесла ее из поезда на Таймс-сквер, быстро протолкалась к лестнице и поднялась на Сорок третью улицу, откуда до дома было рукой подать. Не проходило дня, чтобы Брук не скучала по своей старой квартире в Бруклине, — она любила Бруклин-Хайтс и ненавидела Западный Мидтаун, но скрепя сердце признавала: сюда и ей, и Джулиану легче добираться.