Прошлой ночью в "Шато Мармон"

Всю дорогу от Стэйплс-центра до Международного аэропорта Лос-Анджелеса Брук аккуратно складывала платье в специально прилагавшийся пакет, опускала туфли в фирменный мешочек и бережно помещала драгоценности и клатч в выложенные бархатом коробочки, горкой сложённые на сиденье. Только стянув с левого безымянного пальца огромный «булыжник», Брук спохватилась, что ее простое обручальное кольцо осталось у стилистки. Придется попросить Джулиана забрать его. Она изо всех сил гнала от себя мысль, что это дурное предзнаменование.

Две «Кровавые Мэри» в самолете и таблетка амбиена обеспечили остро необходимый пятичасовой сон, но, как свидетельствовала реакция матери на выдаче багажа, утром после полета Брук выглядела не лучшим образом. Заметив мать у эскалатора, она улыбнулась, высунулась и замахала рукой, едва не сбив с ног стоявшего перед ней мужчину.

Мать крепко обняла ее, затем отстранила на вытянутых руках, окинула взглядом махровый спортивный костюм дочери, кроссовки, конский хвост и резюмировала:

— На кого ты похожа? Ты ужасно выглядишь!

— Спасибо, мам, я и чувствую себя препаршиво.

— Едем домой. У тебя много багажа?

— Нет, только вот это, — сказала Брук, указывая на сумку на колесиках. — Когда нужно вернуть платье, туфли, сумку, украшения и белье, паковать практически нечего.

Миссис Грин начала проталкиваться к эскалатору через толпу ожидающих.

— Я поклялась себе не задавать ни единого вопроса, пока ты не будешь готова к разговору.

— Спасибо, ценю твой такт.

— Ну и?..

— Что — ну и? — спросила Брук. Они сошли с эскалатора. Холодный воздух Филадельфии пробирал до костей. Можно подумать, ей требовалось напоминание, что Калифорния осталась позади.

— Ну, так я готова в любой момент, если ты вдруг захочешь поговорить. О чем угодно.

— Отлично, мерси.

Мать всплеснула руками и нервно распахнула дверцу машины.

— Брук, ты меня мучаешь!

— Мучаю?! — с притворным изумлением воскликнула Брук. — Я ловлю тебя на слове, на великодушном предложении избавить меня от вопросов!

— Ты отлично знаешь, что предложение не было искренним!

Брук перевалила колесную сумку в багажник и устроилась на пассажирском сиденье.

— Мам, можно, я хоть в машине отдохну перед допросом? Учти, если ты меня разговоришь, я уже не замолчу.

Она с облегчением слушала, как мать трещала всю дорогу до своего дома в центре, выкладывая все о людях, с которыми познакомилась в новом клубе любителей бега. Стабильный, в мажорном ключе монолог не прерывался, даже когда они оставили машину в подземном гараже и поднимались на лифте на пятый этаж, в трехкомнатную квартиру миссис Грин. Только войдя домой и закрыв дверь, она повернулась к Брук, которая уже собралась с духом.

Мать нежно коснулась щеки Брук ладонью.

— Во-первых, иди в душ. Там чистые полотенца, и я выставила новый шампунь с лавандой, знаешь, он мне так понравился… Потом ты поешь. Я тебе сделаю омлет — помню, помню, только из белков, — и тосты. Затем ты пойдешь спать. Ночные перелеты большая нагрузка, наверняка ты почти не спала. Комната готова, кондиционер уже повесили. — Она отняла руку и отправилась на кухню.

Со вздохом облегчения Брук вкатила сумку в спальню и бросилась на постель. Она заснула, даже не успев снять кроссовки.

Когда она наконец проснулась, солнце уже ушло задом. Часы показывали без пятнадцати пять. Было слышно, как мать вынимает посуду из моечной машины. Секунд через десять Брук с полной ясностью вспомнила вчерашний вечер. Она схватила сотовый и со смешанным чувством печали и удовлетворения увидела двенадцать пропущенных звонков и столько же сообщений — все до единого от Джулиана. Он начал отправлять эсэмэски и звонить ей в одиннадцать вечера по калифорнийскому времени и продолжал ночью и утром.

Брук кое-как слезла с кровати, направилась в туалет, а потом на кухню, где мать стояла у посудомойки, глядя на экран маленького телевизора под подвесным шкафчиком. На экране Опра обнимала очередную гостью, о которой Брук ничего не знала. Миссис Грин недоверчиво качала головой.

— О… — сказала Брук, в тысячный раз подумав, что будет делать мать, когда шоу «Опра» в конце концов снимут с эфира. — Это кто?

Миссис Грин даже головы не повернула.

— Макензи Филипс, — сказала она. — Снова. Представляешь? Опра расспрашивает, как ей живется после первой передачи.

— И как ей живется?

— Она — героиновая наркоманка, лечится. Десять лет жила с родным отцом как жена. Я не психолог, но что-то не верю в ее долгую счастливую жизнь.

— Согласна. — Брук взяла в стенном шкафу упаковку печенья «Ореос», надорвала и бросила в рот пару штук. — Ой, как вкусно! Неужели всего сто калорий?

Мать фыркнула:

— В этих жалких крохах? Еще бы! Нужно съесть пять упаковок, чтобы хоть немного насытиться. Везде один обман…

Брук улыбнулась.

Мать выключила телевизор и повернулась к ней.

— Я все-таки сделаю тебе омлет и тосты, ты не против?

— С удовольствием. Просто умираю с голоду, — сказала Брук, высыпая остатки печенья прямо в рот.