Прошлым летом в Чулимске

ШАМАНОВ (другим тоном, с раздражением). Зина. У тебя политика такая или ты действительно дура?.. Ну в самом деле! Мы с тобой знаемся, мне кажется, уже тыщу лет, а ведь ты совсем меня не понимаешь — ну совершенно! (Расходится.) Да нет, ты извращаешь каждое мое слово, каждый звук, каждую букву! Начни я за здравие, ты тут же начнешь за упокой, заикнись я про Фому, ты обязательно свернешь все на Ерему. Черт знает что! Ну скажи на милость, ну чего ты сюда прибежала? Зачем? Что такого ты здесь увидела? (Вскочил.) Ну в самом деле! Ну откуда берутся у тебя эти дикие мысли, эти нелепые подозрения? Ну скажи, ну что, что может быть у меня с этой девчонкой? Ну? Чем, черт меня подери, похож я на влюбленного? Ну чем, я тебя спрашиваю! Похож я на него хоть чем-нибудь?.. (Перевел дух.) Боже мой… Что за дурацкое утро! Что сегодня с вами? Что вам от меня надо?.. Я ни-че-го не хочу. Абсолютно ничего. Единственное мое желание — это чтобы меня оставили в покое. Все! И ты тоже. Ты — прежде всех!.. И вообще, с какой стати ты меня терроризируешь, по какому праву? Я не желаю больше этого терпеть, не же-ла-ю, ясно тебе?

КАШКИНА. Ясно… Но почему ты так разнервничался?

ШАМАНОВ. Уйди, Зина.

КАШКИНА. Что с тобой?.. На тебе лица нет… Ты не болен?

ШАМАНОВ. Уй-ди… Я хочу, чтобы меня оставили в покое. Сейчас. С этой самой минуты.

КАШКИНА. Ладно, я уйду, но…

ШАМАНОВ (перебивает). Уйди. (Внезапно угас, опустился на стул. Негромко, полностью равнодушным голосом.) Уйди, я тебя прошу.

Кашкина уходит с недоумением и обидой. Пауза, во время которой Кашкина заходит во двор, появляется на лестнице и исчезает у себя в мезонине.

Появляется Пашка. Поднимается на веранду, некоторое время молча стоит перед Шамановым.

Ну?.. Что скажешь?

ПАШКА. Разговор у нас уже был… Может, ты меня не понял?.. Про Валентину понял ты или нет?

ШАМАНОВ. Пока нет. Еще не понял.

ПАШКА. Брось, не прикидывайся… Втихаря к ней подбираешься, по-интеллигентному?.. А я тебе говорю прямо, и притом последний раз говорю: увижу тебя с ней — обоим не поздоровится… Худо будет. Говорю тебе честно. (Молчит.)

ШАМАНОВ. Все?.. А теперь иди… (Не сразу.) Иди, иди. Погуляй, остуди голову… (Небольшая пауза.) Предупреждаю тебя, сегодня у меня отвратительное настроение.

ПАШКА. Это ты брось. Я тебе серьезно говорю: последний раз предупреждаю. А там!.. (Глухо.) Убью, понял?

ШАМАНОВ (усмехнулся). Убьешь?

ПАШКА. Убью. И не посмотрю, кто ты есть и че у тебя там на ремне прицеплено. Убью.

ШАМАНОВ. Да неужели?..

ПАШКА. Думаешь, пушки твоей постесняюсь?

ШАМАНОВ. Убьешь?

ПАШКА. Плевал я на твою пушку.

ШАМАНОВ (не сразу). А что пушка?.. Вот она. (Достал кобуру с пистолетом, вынул пистолет, положил его на стол и отодвинул от себя, ближе к Пашке.) Убьешь?

Пашка усмехнулся, взял пистолет, осмотрел его, вынул обойму, вставил обратно.

Что? Все в порядке?

Пашка подбросил пистолет на руке.

Стрелять-то умеешь?

Пашка усмехнулся.

А то ведь еще не убьешь — напугаешь только или, чего доброго, покалечишь… Или убьешь?

ПАШКА. Возьми. Надо будет, обойдусь и без него. (Протягивает пистолет Шаманову, но тот его не принимает. Пистолет остается у Пашки.)

ШАМАНОВ. Зачем же без него?.. Каким образом? Поленом, что ли? Или топором?.. Нет, милый мой, поленом — это вульгарно, поленом я не согласен… У тебя в руках неплохая машина. Старенькая, правда, но все же… Может, попробуешь?

ПАШКА. Брось, следователь. Кончай. Мне не до шуток, учти это.

ШАМАНОВ. Мне тоже не до шуток.

ПАШКА. Держи. (Снова протягивает Шаманову пистолет.) Я тебя предупредил, ты меня понял. Разойдемся добром… Слышь? (Глухо.) Шуруй по чердакам. Знай свое место… И учти, этот разговор последний. Если увижу…

ШАМАНОВ (перебивает). Ты увидишь… Сегодня же ты увидишь.

ПАШКА. Брось.

ШАМАНОВ. Мы встречаемся здесь. В десять вечера… Мы с ней давно встречаемся. Ты опоздал.

ПАШКА. Заткнись…

ШАМАНОВ. Ты зря стараешься. Ты ей не нужен.

ПАШКА (кричит). Заткнись, тебе говорят!

ШАМАНОВ. Ты ей не нужен.

Пашка отступает от Шаманова, сжимая в руке пистолет.