Прошу, останься

— Нельзя говорить такое и просить не обсуждать!

— Ты ведь обещал, — напомнил Ник, уже жалея о своих словах.

— Что он с тобой сделал? — спросил тот, видимо, про отца.

— Киллиан, пожалуйста, давай не будем об этом.

Ландре замолчал, но всем своим видом — нахмуренными бровями, сжатыми губами и жалостливо-обеспокоенным взглядом, — выражал протест.

— Все в порядке, правда, — Ник потянулся к его лицу и заправил прядь волос за ухо. — Просто не люблю, когда меня трогают, — опустив руку чуть ниже на шею, он нежно провел большим пальцем по его скуле.

Киллиан минуту молча смотрел на него, тщательно обдумывая услышанное, затем спросил:

— Так хочешь или нет? Ты не ответил.

Ник закатил глаза. Быстро же он сменил тему.

Довольный таким ответом, Ландре начал расстегивать пуговицы на своей (точнее, Ника) рубашке.

— Что ты делаешь?

— Оказываю на тебя сексуальное давление, — как ни в чем не бывало.

— Ты занимаешься этим с того дня, как мы встретились, — сказал Ник, вспоминая, как Киллиан разделся в кафе у всех на виду.

— Тогда я даже не старался, — тот, хитро ухмыльнувшись, разлегся на кровати и, взяв его за руки, потянул на себя. — Ты сказал, что не любишь, когда тебя трогают. Но не сказал, что не хочешь потрогать меня.

Ник не смог сдержать улыбку, потому что, блять, да!, именно этого он и хотел, но сам ни за что бы не признался.

Он не думал о том, как далеко хочет зайти. Он лишь водил губами по мраморной коже, аромат которой кружил ему голову, целовал соблазнительные изгибы ключиц, слушая сбившееся дыхание Киллиана, исследовал руками голый торс, ощущая, как напрягаются под его пальцами мышцы. Но когда Ник коснулся губами солнечного сплетения, где так отчетливо чувствовалось трепыхание сердца, он понял, насколько далеко хочет зайти.

Поднявшись на чуть трясущихся от волнения и возбуждения руках, он посмотрел в налившиеся смолью глаза, и Киллиан, поняв его без слов, просто кивнул. Ник стянул футболку через голову уже трясущейся рукой, потому что шрамы — это "фу", "мерзость", "уродство" и так далее по списку. Однако в сканирующем каждый сантиметр его тела взгляде он увидел лишь вожделение.

Ландре облокотился о смятое покрывало и, прижавшись к нему губами, утащил с собой (в мир похоти и разврата, ага).

Впервые не было ничего отвратительного. Напротив, Ник испытывал самое светлое и чистое чувство. Оно было в движениях рук, скользящих по спине и сильнее прижимающих его к горячему телу. В искусанных губах, шепчущих его имя в перерывах между умопомрачительными стонами.

Оно зародилось у него в груди и растекалось теплом по всему телу, когда он, прикрыв веки, лежал на спине, а его сердце билось как после марафона.

Оно было и в заставившем на мгновение задержать дыхание прикосновении кончиков пальцев, которые, не встретив сопротивления, начали гладить его руку по всей длине.

Чувствовал ли Киллиан то же самое?

— Признайся уже, что это был твой первый раз.

— Блять, да не девственник я, — иначе смог бы столько продержаться?

— Сейчас то уже нет.

Ник открыл глаза и повернул голову к лежавшему на боку лицом к нему Киллиану.

— Иногда ты просто невыносим.

— Только иногда? — криво улыбнулся тот и, преодолев расстояние в дюйм, нежно поцеловал его в плечо. Раздражения как и не бывало.

Он тоже повернулся на бок и чуть опустился вниз по матрасу, чтобы их лица были на одном уровне.

— Останься, прошу, — тихо взмолился Киллиан, водя костяшками пальцев по его лицу.

— Не могу.

— Расскажи мне правду. Мы что-нибудь придумаем.

Мы.

Чуть подавшись вперед, Ник поцеловал его. Не чтобы заткнуть, а чтобы передать всю благодарность за поддержку и понимание, которое он не мог выразить словами.

— Классный способ уйти от разговора, — прокомментировал Ландре, отстранившись первым.

Ник, повернув голову, спрятал лицо в подушке и приглушенно взвыл. В его волосы забрались длинные прохладные пальцы.

— Когда я расскажу, ты сам захочешь, чтобы я ушел, — возненавидишь меня.

— Не думаю, что ты способен сделать что-то настолько ужасное.

Чем он заслужил такую веру и преданность?

— Завтра, — заключил он сделку с совестью и повернул голову к Киллиану. — Завтра я расскажу тебе все, что ты хочешь знать.

— Хорошо, — с полуулыбкой ответил тот и притянул его к себе для поцелуя.

И Ник сминал эти мягкие губы, забывая обо всем, что его тревожит, и уже не беспокоясь о завтрашнем дне. А стоило бы.

Глава 13. Старые знакомые

— Эй, ты живой? — кто-то легонько пошлепал его по щекам холодными потными ладонями. Он хотел убрать их от своего лица, но не смог пошевелить руками. Как и открыть рот. Он даже глаза раскрыл с трудом. — Прости, парень, — мальчишка лет пятнадцати с бронзовой кожей и светлыми короткими дредами поправлял скотч, которым был заклеен его рот. — Ты просто оказался в неподходящем месте в неподходящее время, — темные полные печали глаза смотрели в его — приобретающие осознанность. — Мне правда жаль.