Прошу повторить убийство

— Нет. Но я уже догадывалась, что Марыся завязала роман с Шульцем. Я видела их два раза на улице. Они, к счастью, меня не заметили. Потом Марыся позвонила мне, что уезжает. Я ни о чем не спрашивала, хотя поняла по ее голосу, что… — она снова замолчала. Потом тихо добавила: — Я неправильно себя вела.

— И вы не попытались поговорить об этом с профессором Рудзинским? У вас были не слишком хорошие отношения?

— Напротив. Мы очень любили друг друга. Но я же не могла ему ничего сказать… Впрочем, я об этом думала. Никто на моем месте не поступил бы так. Я думала, что если даже Марыся и завела с кем–то мимолетный роман, то у нее хватит ума не говорить об этом мужу. В конце концов ни одна женщина так не делает, если не хочет уйти. Мне в голову не могло прийти, что она собирается уйти от него. В течение нескольких дней, когда она отсутствовала, Роман ни разу мне не позвонил, а я была уверена, что если бы он что–то знал или хотя бы подозревал, обязательно поговорил бы со мной. Неожиданная телеграмма Марыси меня разволновала. Я не могла уснуть. Она всегда была самовольна. Может быть, это моя вина, потому что я слишком избаловала ее, когда она была малышкой. — Она потрясла головой, как будто хотела освободиться ото сна. — Но вы меня спрашивали не об этом?

— Это не имеет значения. Я благодарю вас. Вы объяснили мне некоторые подробности, которые были мне не совсем ясны. Теперь, может быть, вернемся для порядка к моему первому вопросу: что вы делали с минуты получения телеграммы? Вы не могли уснуть и…

— Да, я не могла уснуть. Потом немного задремала и встала, когда зазвонил будильник. Я оделась и поехала на вокзал, но Марыся не приехала. Оказалось, что есть еще один поезд из Закопане, пассажирский в десять часов. Я уже не хотела возвращаться домой и подумала, что неизвестно, что этот день может принести, поэтому нужно хотя бы позавтракать. Поэтому я пошла в кондитерскую и выпила кофе, а потом, чтобы убить время, гуляла по улицам…

— Утро было не слишком подходящее для прогулок. Время от времени, по–моему, шел дождь. По крайней мере, с семи часов, когда я встал, — вполголоса заметил Зентек.

— Да. Меня немного намочило, но я не могла сидеть на месте. Вы понимаете это ощущение: меня «носило» по городу.

— Понимаю. Это понятно в такой ситуации. А в какой кондитерской вы были? Я не предполагал, что в такое время в Варшаве можно где–нибудь позавтракать, кроме как в вокзальном буфете. Кафе открываются гораздо позже.

— Я была в отеле «Савой», внизу, на аллеях Ерусалимских.

— Ах, да. Я забыл. Там открывают в шесть. А потом вы вернулись на вокзал?

— Да. Я зашла так далеко, что чуть не опоздала и должна была поймать такси, но успела. Я вышла на перрон и, когда увидела, что Марыся не вышла из спального вагона, пережила минутное облегчение. Я подумала, что, может быть, к счастью, она одумалась. Но она все–таки приехала. Подошла ко мне сзади и коснулась моего плеча. Мы сразу начали ссориться. Тем более что уже на перроне она сказала мне о своем решении. Тогда я взорвалась. Я жалею об этом даже сейчас. Она совершенно разбита. В конце концов это не ее вина, что он так поступил. Тысячи людей разводятся, и самоубийство не является единственным выходом, чтобы… — она замолчала, — Я не хотела сказать ничего плохого о профессоре Рудзинском, — быстро сказала она. — Это был очень, очень порядочный человек. Я мало встречала таких людей, как он. К сожалению, он не смог вынести этого удара. А я тоже не смогла помешать тому, что собиралась сделать моя сестра. Но как я могла это сделать? Я только в такси узнала, что Роман уже в курсе всех событий и она возвращается, чтобы окончательно его оставить ради того… Все уже свершилось.

— Вы по–прежнему отговаривали ее от этого шага?

— Конечно, отговаривала! Даже на перроне и в такси! Я верила, что еще можно что–то исправить. Я знала Романа и думала, что он был бы готов ее простить. К сожалению…

— Да. Благодарю вас. Если у меня будут еще какие–нибудь вопросы к вам, я смогу отыскать вас дома, правда?

— Да. Сейчас я заберу отсюда Марысю, и очень сомневаюсь, что мы сегодня куда–нибудь пойдем…

Капитан поднялся.

— До свидания.

Она чуть заметно поколебалась, а потом протянула ему руку.

Глава шестая

В прихожей Зентек остановился. Дежурный милиционер поднялся, как автомат, при его приближении.

— Эти две женщины могут свободно покинуть дом и взять с собой любые вещи, которые сочтут необходимыми, — сказал капитан. — После их ухода опечатайте дом и заберите ключи в комендатуру. Попросите их оставить и второй комплект ключей.

— Так точно, гражданин капитан.

— А впрочем, нет. Оставим им ключи и не будем опечатывать дом. Я только позвоню в Институт химии, чтобы приехали и забрали отсюда цианистый калий и другие химические препараты, которыми можно воспользоваться, как ядами, — усмехнулся он. — Скажите этим женщинам, что они могут приходить сюда, когда захотят. Мы не будем чинить препятствий.

— Так точно, гражданин капитан.