Прошу повторить убийство

— Потом, — Шульц задумался, — потом я вытер все предметы, к которым прикасался, чтобы не оставить отпечатков пальцев. Тихо закрыл за собой дверь. Она захлопнулась. В шесть утра у меня была назначена здесь встреча с двумя приятелями. Мы занимаемся решением одной очень важной проблемы. Уже два месяца нам не удается ее разрешить. Я приехал минут за пятнадцать до назначенного времени. И сразу принялся за работу.

— Во сколько вы приехали сюда?

— Примерно без четверти шесть.

— И это все?

— Все.

— Та–ак. И с шести часов вы отсюда не выходили?

— Нет. Мы без перерыва работали до той минуты, когда пришел посыльный и вызвал меня к директору.

— А ваши коллеги будут готовы подтвердить, что вы не расставались с ними с шести часов утра?

— Конечно. Но зачем это вам нужно? В конце концов вас интересует, что я убил Рудзинского, а не то, чем я занимался после этого.

— Разумеется, разумеется. И все было бы как нельзя лучше, если бы не тот факт, что в Варшаве вы не единственный химик.

— Я вас не понимаю.

— У нас в милиции тоже есть свои химики, и они совершенно определенно заверили нас, что профессор Рудзинский не мог умереть до половины восьмого утра.

— Это, должно быть, ошибка.

Но в голосе Хенрика Шульца уже не было той уверенности, с которой он описывал ход убийства.

— Боюсь, что нет. В ваших же интересах я предпочитаю верить им, а не вам. Поэтому давайте честно скажем себе, что вы не могли убить профессора, даже если бы хотели. Если ваши слова подтвердятся, то вы будете иметь то, что в криминальных романах называется «железным алиби», — Зентек слегка усмехнулся. — Впрочем, по совершенно иным причинам я ни на минуту не подозревал вас в отравлении Рудзинского.

— Вы меня — нет?..

Шульц встал, но сразу же опустился на стул снова.

— Вы меня не подозревали? — шепотом спросил он.

— Нет.

Шульц провел по лбу ладонью. Потом взглянул на сидящего напротив него человека. В глазах его было отчаяние.

— Что бы вы об этом ни думали, она этого не делала! — воскликнул он. Потом взял себя в руки и добавил уже тише: — Она не способна совершить преступление. Если бы вы ее знали, понимали бы это…

Зентек развел руками.

— Поскольку вы являетесь представителем одной из точных наук, я хотел бы обратить ваше внимание на то, что не сказал ни слова на тему ее вины. Я мог бы даже совершенно спокойно сказать, что я не знаю, кого вы имеете в виду. И что самое удивительное, с той минуты, когда я вошел в эту комнату, я ни разу не сказал, что профессор Рудзинский был убит. Это вы, без всякого давления с моей стороны, признались в совершении преступления, в котором вас никто не обвинял. И когда мы пришли к выводу, что вы не могли совершить этого преступления, вы теперь пытаетесь с помощью эмоций доказать мне, что его также не совершила еще какая–то иная особа. Кого вы имели в виду?

— Как это? — прошептал Шульц. — Вы не имеете права издеваться надо мной!

— Конечно, у меня нет такого права. Поэтому я не издеваюсь.

— Значит, она не… — он снова замолчал.

Капитан покачал головой.

— Я помогу вам, — мягко сказал он. — Вы имели в виду, если я правильно понял ход вашего размышления, Марию Рудзинскую, жену умершего. Это так?

— Да.

— Так вот, согласно нашим, правда, еще не проверенным данным, пани Рудзинская приехала в Варшаву сегодня в 10.05 утра. По крайней мере, мы знаем, что в это время она находилась на Главном вокзале. В восемь часов же профессор Рудзинский был уже мертв.

Шульц медленно поднял руку к шее, расстегнул пуговицу рубашки и ослабил узел галстука.

— Слава Богу! — тихо сказал он. — Слава Богу! Значит, он предпочел совершить самоубийство, нежели расстаться с ней. Это ужасно. Но очень похоже на него. Он не знал компромиссов. Боже мой, бедная Мария…

— Пани Мария пока жива и здорова, чего нельзя сказать о ее муже, — сухо заметил капитан. Он встал. — Я хотел бы еще немного поговорить в вашими коллегами. Вы меня подождете здесь?

— Я?

— Да, разумеется, вы, — Зентек снова слегка усмехнулся.

Совершенно неожиданно Шульц тоже усмехнулся.

— А что было бы, если я бы вас обманул? Вы вернулись бы сюда, а меня нет. Сбежал…

— Не дальше ворот, — капитан усмехнулся. — Там находятся двое моих людей, у которых имеется достаточно подробное описание вашей особы. Если бы вы вышли отсюда один, они попросили бы вас дождаться меня.

— Понятно. Значит, вы все–таки меня подозревали?

— Я всего лишь скромный офицер милиции, а не ясновидец, пан магистр. Кроме того, не только преступники совершают глупости. Мне не хотелось бы вам напоминать, что десять минут назад вы упорно старались мне внушить, выказывая при этом незаурядные актерские способности, что это вы убили профессора Рудзинского. Кто знает, что вам могло бы прийти в голову еще? Поэтому прошу простить мне те мелкие средства предосторожности, которые я вынужден был принять. Не будете ли вы столь любезны назвать мне двух ваших приятелей?

— Конечно, конечно!

Разговор с обоими молодыми химиками принес ожидаемый результат. Они подтвердили слова Хенрика Шульца.