Прошу, позволь тебя ненавидеть (ЛП)

— О, ты даже не используешь его титул! — думает вслух ошеломленная Элизабет.

— Нет, — уверенно подтверждаю. Что я, по ее мнению, должна делать? Называть его «лорд» и кланяться когда он проходит рядом?

— Я никогда его не использую, — уверяет ее Йен. Теперь, кажется, что это он позволил, а не я так решила.

— Да, но я бы этого не делала, даже если бы ты его использовал, — отвечаю упрямо.

— Просто Дженни такая... как сказать... — запинается наш маленький лорд.

— Какая? — любопытно спрашиваю.

— Немного дерзкая, — говорит он мне, наконец, выставляя натянутую улыбку напоказ.

— Это совсем другое, — решительно отвечаю, в то время как Элизабет смотрит на нас с подозрением.

Беверли же равнодушен к нашей беседе.

— Что скажете о том, чтобы пройти к столу?

— Конечно, идем, — тут же отвечаю. Наконец-то нам подадут что-то кроме алкоголя.

Беверли подал мне руку, Йен сделал тоже самое для Элизабет.

И таким торжественным образом мы приходим прямо в столовую, где усаживаемся напротив буйства серебра и старинных блюд, которые блестят от света канделябра внушительных размеров. Я, правда, надеюсь, что Беверли укрепил потолок прежде, чем повесить туда нечто подобное. Оно, должно быть, весит несколько тонн. А мне еще слишком много нужно сделать, прежде чем умереть, лишившись чувств от избытка роскоши.

— Итак, Йен, — интересуется Беверли, — как твой дедушка?

— Вполне хорошо, возраст дает о себе знать, но он все еще человек, которого все боятся.

— Естественно, он же герцог, — отмечает Элизабет, ухмыляясь.

Клянусь, я не понимаю, что тут такого смешно.

— Действительно, — отвечаю ей, — он герцог, а не египетское божество.

На одно мгновение все смотрят на меня слегка растерянно. Отлично.

— О, нет, я думаю, моему дедушке не понравилось бы быть сравненным с мумиями, - утверждает Йен, смеясь над моим замечанием. Другие тоже расслабились после его шутки.

В это самое время на столе появляется ряд блюд, одно за другим. С большим трудом пытаюсь найти что-то подходящее для такой вегетарианки, как я.

Элизабет быстро замечает мою нерешительность по отношению к еде.

— Все в порядке, Мисс Перси? — спрашивает она, словно идеальная хозяйка.

— Абсолютно, я почти не голодна, — уверяю ее. Самое настоящее вранье; я умираю с голода, но это невежливо говорить хозяйке дома, что на столе нет ничего для тебя подходящего. — Однако прошу тебя, называй меня Дженни, так все делают, — говорю ей, улыбаясь, чтобы уйти от разговора о еде.

— С удовольствием, Дженни, — говорит она искренне довольная.

Я сбита с толку. Такая броская девушка — неуверенное и банальное создание. Никакого остроумия, никакой язвительной иронии. Даже хуже. Полное отсутствие иронии. Она точно уверена, что хочет такого циничного и беспощадного типа, как Йен?

— Чем ты занимаешься? — спрашиваю у нее, пытаясь поддержать беседу.

— Я пиар-агент! — восклицает она с гордостью.

— Правда? — бросаю многозначительный взгляд Йену. — В какой области?

— Ну, я занимаюсь организацией мероприятий и праздников, в общем, что-то вроде этого, — объясняет мне очень спешно, как будто она сама не в курсе.

«Другими словами, ты ничем не занимаешься», — думаю я коварно.

— А с такой работой у тебя много свободного времени? — спрашиваю с любопытством.

— Ну, естественно! У меня горы свободного времени, которое я, к счастью, посвящаю шопингу, — утверждает радостно.

О, небеса, это даже слишком легко, клянусь, никакого удовольствия.

— Как бы то ни было, я, конечно же, не буду работать всю жизнь: как только выйду замуж — прекращу, — спешит она уточнить. И бросает на Йена красноречивый взгляд.

— Ну, разумеется, а сколько тебе лет? — показываю себя заинтересованной, и в то же время хватаю булочку. Вот наконец-то что-то без мяса.

— Мне двадцать четыре года и я работаю вот уже целых девять месяцев! — вздыхает она так, как будто сыта уже этим по горло.

На мгновение Йен застыл, а его вилка повисла в воздухе. Голубые глаза ошеломленные.

— А ты, Дженни, как долго занимаешься вопросами имущества? — спрашивает она только, чтобы поддержать разговор, а не потому, что ей интересно, естественно.

— Девять лет, — отвечаю ей невозмутимо.

— Ничего себе! Девять лет — это много! Позволь мне спросить, сколько тебе лет? — спрашивает, обеспокоенная тем, что может как-то оскорбить меня.

— Конечно, ты можешь спросить. Мне тридцать три, — говорю ей открыто. Для меня не проблема раскрыть свой возраст.

— И ты никогда не была замужем? — спрашивает. Тон слегка тревожный.

Услышав эту фразу, Йену хотелось бы разразиться смехом, но чтобы не выдать себя, он начинает кашлять. Угрожающе бросаю ему взгляд и вижу, как он вытирает слезы.

— Нет, никогда, — утверждаю.

— Я надеюсь быть замужем в твоем возрасте. Или хотя бы в разводе, — проясняет девушка.

— У меня никогда не было отношений, подобных браку, — спокойно ей говорю.

Элизабет явно потрясена таким положением дел настолько, что ее отец тут же побеспокоился о том, чтобы подбодрить ее.

— Но это очевидно, что ты будешь замужем, — говорит ей, возвращая лишь часть ее недавней пустой улыбки.