Прошу, позволь тебя ненавидеть

— Что-то мне подсказывает, что ваша слишком голубая кровь требует притока новой. Слишком частые смешения между вам подобными могли нанести вред мозгу, — воинственно заявляет моя мама.

Чувствуется, что с этой минуты госпожа Сент Джон привлечена к делу.

— Это не только вопрос крови. Без обид, но есть несколько неотъемлемых черт, которыми должна обладать будущая герцогиня.

О, Боже…

Я не могу сдержать нервный смешок.

— Хорошо. Видя, что мы уже пустили в ход тяжёлую артиллерию, давайте попробуем поговорить искренне, — предлагаю я всем, стараясь не выглядеть очень задетой явными обвинениями.

Моя мама, напротив, кажется, задета за живое.

— Если я правильно понимаю, вы хотите сказать, что моя дочь недостаточно хороша? Вы, что, шутите? Дженнифер прекрасна! Не считая того, что у неё больше мозгов, чем у всех девушек, с которыми встречался ваш сын вместе взятых!

Видимо, надо было устроить подобную встречу именно для того, чтобы услышать несколько комплиментов от моей мамы.

Йен смотрит на неё обескураженно.

— Думаю, что они правы, мамочка.

Но мою маму остановить уже невозможно.

— И к тому же, это ваш сын недостоин моей Дженни! Такая пустышка, зацикленный на своей внешности…

— Кажется, мне нужно вмешаться.

— Мамочка, давай не будем преувеличивать.

— Дженнифер, будь так добра. Это очень серьёзно! — как будто я и сама не понимаю. — Ты ведь на самом деле не думаешь жить с Йеном, зная, как он рос и в каком окружении находится.

Нам уже ничего не хочется, потому что разыгралась ссора, в которой все кричат, не желая слушать друг друга.

Было очевидно, что всё так и закончится.

Быть может, у Йена и получится тешить себя иллюзиями о том, что с нами такие вещи могут и сработать, но я так не могу.

Мы могли бы пожить вместе, но ряд всех этих ссор между нашими семьями может нависнуть и над нами. Потихоньку появится трещина, которая разрушит весь дворец, оставляя лишь развалины.

Я люблю Йена. Странно отдавать себе в этом отчёт именно сейчас. Я люблю его настолько сильно, что убеждена – всё это давление будет ранить его. И, возможно, одна маленькая ранка сейчас лучше, чем смертельная завтра.

Хотелось бы, чтобы была альтернатива, но другого выхода я не вижу.

— Йен, — шепчу я, стараясь отвлечь его внимание от этого представления.

Он смотрит на меня подавленно. Я его понимаю.

— Йен, я знала, что всё так и будет. Если мы задумаемся на минутку, то можем представить всё с начала до конца.

Он смотрит на меня вопросительно.

— Наши семьи всегда будут много значить для нас, ты не можешь делать вид, что это не так. Никто не живёт в одиночку. Эти люди вырастили нас, и они влияют на наши решения. Буду искренней, я уверена, что нет другого выхода, как разойтись сейчас, пока мы ещё не живём вместе.

Йен смотрит на меня ошеломлённо, очевидно, что он не ожидал подобного.

— О чём ты говоришь? — его голос жёсткий.

— Я очень беспокоюсь о тебе, действительно беспокоюсь, но так дальше нельзя.

Его нежный взгляд внезапно становится ледяным.

— Если ты сдаёшься при первом же препятствии, то значит, ты меня любишь, но недостаточно, — в его голосе боль и недоверие.

На самом деле вся проблема в обратном: я люблю его даже слишком сильно.

— Из нас двоих именно я всегда старалась быть большей реалисткой, признай это, — говорю ему спокойно. – Следовательно, если я решаю сделать что-то подобное, это лишь потому, что не вижу другого выхода. Мы будем только ссориться, обижать друг друга и, в конце концов, ненавидеть. А я не хочу этого. Поэтому лучше закончить всё здесь. Мы всегда знали, что мы слишком разные.

Йен со злостью встаёт из-за стола, так грубо, что тут же привлекает внимание остальных, которые вмиг умолкают и смотрят на него.

— Вы все, все надменные люди. И вы об этом пожалеете, — и уходит.

Я пытаюсь догнать его, но как только выхожу из ресторана, он словно исчезает.

ГЛАВА 31

Я приезжаю с опозданием на четверть часа. На меня это не похоже, но эти последние две недели были настолько нереальными, что я поражаюсь, как вообще могу работать в почти нормальном режиме. Скажем, я ем (мало), работаю (плохо) и без особого успеха пытаюсь спать. Об этом свидетельствуют тёмные круги у меня под глазами.

Я страдаю от болезни, которая до сих пор была мне совершенно неизвестна, а именно от невозможной любви. Любовь, которую я чувствую к Йену настолько закрепилась во мне, что я почти не могу работать, и, подозреваю, даже иногда не могу думать. Это довольно-таки волнительно – дожить до тридцати лет и обнаружить, что влюбилась по-настоящему.

Полагаю, рано или поздно подобная вещь должна была случиться и со мной.

Как бы там ни было, после того, как я проплакала две недели подряд, Стейси и мои подруги убедили меня высунуть нос из дома. Этим вечером я нахожусь в одном итальянском ресторане для встречи с Элиотом.

Стейси назначила эту встречу не столько для того, чтобы заставить меня встретиться с мужчиной, сколько поговорить с психологом.

Официант подводит меня к столику, за которым меня терпеливо и с улыбкой ждёт Элиот. Счастливый, у него есть повод для того, чтобы улыбаться.