Прошу прощения... и тортик

А вот с мужчинами было хуже. Они были… не им. Я не могла расслабиться, я не могла насладится, а когда я закрывала глаза, стараясь поймать ускользающие ощущения, перед глазами вставал он, смотрящий на меня помутневшими от желания взглядом. О да, это был лучший способ довести себя до пика. Потом, конечно, в душе, я материлась, а если оставалась одна – рыдала в голос, но ему, тому из моих воспоминаний, этого было мало. Он преследовал меня даже во снах. Из-за этих снов я так и не смогла остаться на ночь ни с одним из своих любовников, точно зная, что подсознание накажет меня за эту слабость.

В общем да, Беркутов разрушил мою жизнь.

А тому Беркуту, что стоял рядом с Роговым и миниатюрной брюнеткой, о чем-то негромко переговариваясь, было все-равно до моих сердечных метаний. Он бросил на меня быстрый взгляд лишь один раз эту невозможно длинную речь мэра, в то время как я гипнотизировала его угол. Нет, конечно, я не стояла и не пялилась в открытую, но взгляд из-под ресниц был направлен только туда.

Что там говорили сплетницы? Рогов появился на вечере с женщиной? Нет. Эта женщина определенно была спутницей Миньона, по крайней мере именно он поддерживал ее за талию. И от этого открытия стало не по себе. Стало дурно и тошно, что я, можно сказать, десять лет храню целибат, в то время как он, этот подлец, что проникает в мои мысли, спокойно развлекается с другими женщинами. У меня на глазах.

Речь закончена. Торт аккуратно нарезан на порционные кусочки и я, наконец, могу покинуть этот вечер, чтобы придаться безобразному самобичеванию.

9.

После того, как я вернулась домой, сбросила платье и передник в стиральную машину, я еще очень долго сидела на маленькой кухонке однокомнатной квартиры, которую я лишь недавно выкупила у прежних владельцев, и пила чай. Хотелось, как в красивых романах упасть лицом на подушку и горько плакать или, напротив, сидеть с безразличным видом где-нибудь в клубе, чтобы мужчины подходили ко мне, заказывали выпивку, но натыкаясь на холодный взгляд ретировались, но это жизнь, а в реальной жизни я валилась с ног от усталости, потому что последнюю неделю спала урывками, ноги были свинцовыми, а спина, казалось, больше не способна разгибаться, поэтому, я сидела дома, завернувшись в плед, пила чай и вспоминала.

Лицо Беркута все еще стоял перед глазами, и пусть с нашей последней встречи он практически не изменился – лишь появились лучики морщинок, взгляд стал тяжелее, а фигура стала еще более массивной. Сейчас на нем был костюм от кутюрье, на ногах лаковые туфли, белая рубашка, хотя я помню старые джинсы или спортивные штаны, кроссовки и футболку, обязательно с лейблом известного спортивного магазина.

Я хотела вспомнить момент расставания, боль, которую я испытала, когда узнала правду, что я – просто спор, но образы, возникающие в моей голове, совершенно не соответствовали настрою. Нежный взгляд, чай в термосе, объятия, прикосновения – как можно так умело претворятся?

Спасть ложилась с тяжелой головой, а утром, впервые за восемь лет, я проспала.

Проснувшись, я сладко потянулась, слушая радостное щебетание птичек за окном. Ласковый лучик солнца проникал сквозь плотные шторы, отражаясь от единственного в комнате зеркала.

Вчерашняя усталость прошла, словно ничего и не было. Не было недель работы, когда я лепила из мастики разнообразные цветы, сгибаясь над столом, не было тяжелых коржей, которые я таскала из холодильника и обратно, не было долгого стояния у плиты, помешивая крем.

Зевнув, я неспешно поднялась с кровати, желая как можно скорее выпить чашечку кофе, чтобы зарядить свой день, но бросив взгляд на часы я поняла, что сегодня мне ничего этого не светит.

Я проспала. Безбожно.

Обычно, я открываю кофейню в девять, но для того, чтобы порадовать своих первых посетителей чашечкой кофе и свежими булочками, я должна прийти как минимум на час раньше, чтобы успеть поставить в духовку хотя бы круассаны, которые мы готовим заранее, а после храним в морозильных камерах.

Сейчас же часы показывали начало десятого, а это означало, что наши постоянные клиенты, такие как: собачник с соседней улицы, полицейский, у которого рядом с нашей кофейней пост, курьер из соседнего магазина, да и девочки продавщицы – все они останутся без утреннего кофе, который, за столько лет, привыкли покупать у меня.

Сбросив пижаму одной рукой, а второй чистя зубы, я влезла в форменное платье и выбежала на улицу.

Хорошо хоть кофейня находится через несколько домов, и я не сильно опоздаю к открытию, но, какого же было мое удивление, когда я увидела распахнутые двери и почувствовала запах свежей выпечки.

Моя верная помощница Оля стояла за прилавком и пробивала круассан и сливочный раф девушке-продавщице из магазина на углу.

- Ты спасла меня, - прошептала я, подходя к девушке, спешно повязывая фартук.