Прошу тебя, припомни...

Будоражили заснувшую память старого солдата звуки взрывов в кино, свист пуль, шорох дождя. Мир звуков… А нельзя ли создать прибор, который будет издавать звуки и ловить реакцию на них мозга? А еще лучше, прослеживать путь, по которому пробегает мысль в лабиринтах мозга? Катя перешла на второй курс, когда задумалась над этим. Тогда и появился в ее жизни Саша Торбеев.

Он работал в конструкторском бюро медицинской техники. Его первым встретила здесь Катя, придя с просьбой сконструировать устройство для слежения за мыслью.

— Вы имеете в виду модель электронного мозга? — спросил русоволосый высокий парень. Лицо у него было удивительно спокойное, доброе. Трудно было представить его сердитым или злым.

— Не знаю, может быть, — растерялась Катя. — Я в физике и технике — ни гугу, ни боже мой!

Парень рассмеялся.

— Ну а я в психологии. Вы хоть объясните, для чего вам такая модель и что она, по вашим представлениям, должна делать?

— Надо помочь человеку, — сказала Катя и рассказала о Мефодии Ильиче.

— У меня у самого отец погиб на фронте, — помолчав, сказал Саша. — Так я его и не увидел. Доброе это дело — такое устройство создать. Только в план нам эту работу не включить — перегружены. Но делать будем. Я и трое моих друзей. А вы станете консультантом. Идет?

Сканирующий коллектор информации — «Скиф» — был создан через год с небольшим. Он умел улавливать в мозгу испытуемого точки, реагирующие на звуки.

— Ах, если бы он мог маршрут мысли проследить и сфотографировать, — размечталась Катя.

— Что ж, ради вас, Катерина Сергеевна, и это можно. Но консультаций понадобится гораздо больше — в пору переехать мне к вам или вам ко мне, — серьезно сказал Саша, и Катя так и восприняла предложение — всерьез.

— Лучше мне — к вам, — испуганно ответила она, не представлявшая, что кто-нибудь, кроме Олега, может жить в ее комнатке.

Саша понял смятенный ответ Кати за согласие выйти замуж…

…В парке потемнело — заходило солнце. Катя вдруг почувствовала, как устала. Острые каблучки, наколов стопки опавших листьев, застревали в шуршащем пружинящем настиле. Она опустилась на скамейку, живописно разукрашенную разноцветными листьями, засунула озябшие руки в карманы жакета, задумалась. Может быть, все было неверно в ее жизни? И постоянная память об Олеге, и та, давняя, разлука с добрым Сашей?

«Зачем ты выходила за меня замуж? — всплыли его слова. — Зачем ты выходила за меня замуж, если любила другого?»

Что было отвечать? Виновата.

А рассказала она Саше об Олеге из-за признания Марьи. Та зашла как-то к ним с хозяйственной сумкой, с базара, — понурая, виноватая: «Ось як вышло, Катюшка. Ты мне доброе дело сделала, а я злом отплатила. Приезжал ведь твой Олег. А я ему: „Счастливая она. Муж хороший. Не разбивай семью“. Они уехал».

Саше, заставшему ее в слезах, Катя выпалила правду и ушла в свой старый домик на окраине. Пока выпросила отпуск, прошла неделя, и, приехав в город Олега, она его не застала: уехал в длительную заграничную командировку. Один.

А потом пришел Саша и, отводя глаза, спросил: «Ты будешь работать над „Скифом-2“? Я смекнул, как научить его пробуждать память предков. Ту, что закодирована в девяноста процентах мозга…»

Они помирились, а в сердце Кати по-прежнему жил Олег, прощеный и не единожды оплаканный.

— …Катерина Сергеевна! Вот вы где! Замечательно! — ворвался в ее невеселые воспоминания голос завлаба Сквознова. — А ведь завтра первым решено провести ваш эксперимент. Студенты ждут вас…

Студенты восприняли ее маленькую вступительную речь скептически. Один из них — с рыжими кудрями, с вздернутой к носу губой, хохотнул:

— А что вы хотите, чтоб мы вспомнили? Далекое детство или вкус вчерашних щей?

Катя сурово молчала.

— А нельзя ли результаты эксперимента тут же передать по институтскому радио? — продолжал остряк.

— А у вас есть радио? Прекрасно! Дайте мне ключи от радиорубки, завтра я вам их верну, — сухо сказала Катя.

Тот недоуменно протянул ключ.

— Лариса, подготовьте опыты на завтра, — обратилась она к лаборантке. — Когда у вас, товарищи, заканчиваются лекции? В 15:30? Тогда в 16:00 ждем вас. — И она вышла, услышав вслед шепот остряка: «Вот мымра! Медуза Горгона! Я умер под взглядом ее мертвых глаз!»

Катя невесело усмехнулась — кем она еще может казаться этому двадцатилетнему весельчаку? Конечно, мымрой, Медузой Горгоной! И Олегу, видимо, тоже. И все-таки она пойдет на риск, напомнит о себе, будь что будет!

Утром она протянула Ларисе пачку листов с новыми, написанными за ночь вопросами.

Лариса моргнула голубыми, искусно подведенными глазами:

— Он, опять что-то новое, Екатерина Сергеевна? А может, начнем по проверенным тестам?

— Это не для студентов, Лариса. Для преподавателя — Оршева Олега Дмитриевича. Подойдешь, попросишь его полчаса посидеть у «Скифа», скажи, это просьба нашего завлаба — начать с преподавателей. Мою фамилию не называй.

— Ой, а почему, Екатерина Сергеевна?

— Мы с ним учились вместе и когда-то поспорили, возможно ли вернуть память.

— Па-нятно! — заговорщицки подмигнула Лариса и, плавно покачиваясь — под манекенщицу, — поплыла к двери.