Проси прощенья у камней

– Сдаюсь, – я полностью в твоем распоряжении.

– Сними, пожалуйста, рубашку, – приказала она.

– В этом есть необходимость? – улыбаясь, спросил он.

– Определенно. Ты же не хочешь, чтобы она вся оказалась в твоих волосах?

– Наверное – нет, но я об этом, признаться честно, не думал.

– Разумеется, нет – об этом подумала я, – засмеялась девушка.

Алексей стал медленно расстегивать пуговицы. Снимая рубашку, сидя на стуле под пристальным вниманием Виктории, он испытал физическое наслаждение от того, что представлял на обозрение девушке свою наполовину обнаженную плоть; она же в свою очередь не скрыла чувств, возникших в процессе осмотра:

– У тебя красивое тело, Алексей, – улыбнулась Виктория, и, опустив голову почти к самому уху за его спиной, прошептала. – По крайне мере ее верхняя часть.

Алексей улыбнулся и вздрогнул, вдруг, когда она коснулась рукой его плеча; потом это касание непрерывным скольжением тонких нежных пальцев увлеклось к шее, затем она запустила руку в его волосы и начала массирующими расслабляющими движениями изучать голову.

– Наверное, я тебя слегка подравняю, оставив прическу такой, какой ты ее носишь сейчас – она тебе идет, да?

– Да, – тихо сказал Алексей. Она все еще медленно двигала рукой у него в волосах, заставляя тело покрываться мелкой дрожью, вызванной удовольствием. – Делай со мной все что хочешь.

Виктория достала из сумки аккуратно сложенную в маленький квадрат ткань; развернув, окутала ею Алексея, оставшийся край подоткнула в получившийся белый ворот.

– Ты всегда все свое носишь с собой? – спросил он. – Я бы не удивился, если бы ты сейчас достала из сумки большого белого кролика.

– Могу тебя уверить, что кролика там нет, только кошки, – проговорила она, уже сосредоточившись на волосах. – Постарайся сидеть спокойно. Мне приходится забирать свое оборудование с рабочего места, – не люблю, когда моим инструментом пользуется кто-то еще.

Виктория еще ближе подступила к Алексею и начала свое дело. Клочки волос скатывались с головы по белой ткани на пол, еще, и еще, – острые ножницы уверенно резали податливую мертвую ткань. Алексей молча смотрел на поднятые руки девушки, приводимые в движение ее мастерством и опытом; смотрел на ее маленькое стройное тело – небольшая грудь плотно обтянутая тонкой кофточкой утонченно вальсировала на уровне его головы, забегая сначала то в одну сторону, то, уже обернувшись вокруг, выглядывала с другой.

Виктория уверенно и быстро скользила по полу маленькой кухни тоненькими детскими ножками, ее поступь была легка и беззвучна, как тихи и быстры бывают передвижения беспокойных водомерок по озаряемой сквозь крупные капли росы лучами вечернего солнца зеркальной глади пруда.

Иногда, она незаметно, вероятно, для себя, но крайне ощутимо и блаженно тревожно для Алексея, припадала из надобности на него то с одного бока, то с другого, или же вовсе со спины; и в такие моменты Алексей чувствовал упругое молодое тело девушки, наполненное неиссякаемой энергией и молодостью; и прикосновения эти мешаемые с запахами ее бархатной на вид и смуглой кожи учащали дыхание и температуру его тела, которое уже много времени не знало женской плоти.

Алексей, убаюканный верными движениями пальцев в голове, внезапно засыпал ненароком, томимый сладкой дремой, но, уловив движение ее тела о свое, резко пробуждался, и пробужденный он испытывал снова и снова приливы мощных сил, пытающихся вырваться наружу.

Алексей желал обнять предстающую перед ним в очередном трудовом витке столь пленительную и невозможно близкую стать; но ведь не обнять ему хотелось, а схватить и крепко сжать так сильно, чтоб слышать скрежет мягких косточек и стон, который бы и с болью, и с усладой вырывался из открытых губ; и потом холодными от возбуждения губами прижаться к ее напуганной и горячей от желаемого стыда животной плоти.

Алексей, невольно и не контролируя себя, рукой из-под ткани, укрывающей его, потянулся и обнял, вдруг, стоящую вблизи упругую женскую ногу, но спохватился:

– Ты чего? – удивилась девушка.

– Извини, – не зная, что сказать. – Мне вдруг почудилось, что ты падаешь, и я решил тебя поддержать.

– Я падаю? С чего бы это падать мне? Уж не задремал ли ты случайно, Алексей? Я почти закончила, – нежно говорила девушка.

– Наверное, ты права и я действительно уснул. Скажи, а ты ни разу никому не отрезала ухо на работе, ну хоть кусочек небольшой? – спрашивал он.

– Нет, никогда, слава Богу, – ответила она. – Ну, вот и все – готово.

Она раскутала ткань, изрядно покрытую прядями, аккуратно и осторожно стряхнула с тела волосы:

– Тебе нужно ополоснуться, – предупредила Виктория.

– Хорошо, я быстро. Надеюсь, что когда я вернусь, ты все еще будешь тут, – улыбнулся он.

– Нет, я намерена тебя обокрасть нещадно. Поэтому, когда ты возвратишься из ванной, то не обнаружишь нескольких вещей, а вместе с ними и меня в придачу, – шутила она.

– Ну, раз так, то укради, прошу тебя, и мой диван – его скрип меня доконал окончательно, – подыгрывал Алексей, скрываясь за дверью.

– Непременно.