Просёлочные дороги. Колодцы предков

— Вот Тереса обрадуется! — меланхолически заметила я. — Знаешь ведь, она болезненно честная, теперь станет переживать из-за того, что наши предки чьих-то предков обмишурили. Спать не сможет, совесть ее загложет!

— И в свою Канаду вернется нагой и босой! — дополнила Люцина. — Снимет со сберкнижки все сбережения, чтобы отдать прилизанному. Знаешь, давай-ка пока ей не говорить о наших соображениях насчет Менюшки.

Так сидели мы с теткой у костра, коротая ночь и раздумывая о наших фамильных проблемах. Где-то уже после полуночи к нам приехала патрульная милицейская машина, которую привлек с шоссе огонек в ночи. О лучшем выходе из положения нельзя было и мечтать! Проблему замены колеса дюжие милицейские мальчики решили за каких-то десять минут.

— Теперь понимаешь, не зря я люблю нашу милицию! — сказала я Люцине, отправляясь в путь.

Тетка вполне разделяла мои симпатии к стражам порядка:

— Очень милые мальчики! А главное — приехали не сразу. Подождали, пока я себе все хорошенько припомню.

* * *

Романтическая июньская ночь предрешила дальнейший ход событий, ибо мы с Люциной решили привлечь к делу Марека, блондина моей жизни, который до сих пор предусмотрительно держался в стороне от наших фамильных проблем. Честно говоря, привлечь его мне хотелось с самого начала, но не удавалось. Марек избегал всяких разговоров о таинственных преступлениях, не давал втянуть себя в дискуссию о колодцах предков и наотрез отказался присоединиться к нам, отговариваясь нехваткой времени и слабым здоровьем. Не зная, как понять такое отношение любимого человека к интересующим меня проблемам, я поставила наконец вопрос ребром — или скажет откровенно, в чем дело, или..

С большой неохотой Марек вынужден был признаться:

— Мне всегда становится нехорошо, как только сталкиваюсь с вашими проблемами. Сразу начинаю чувствовать себя последним идиотом. Надеялся хоть одно лето прожить нормально…

— Ишь чего захотел! — фыркнула я. — У нас проблемы, преступления, а ты собираешься жить нормальной жизнью! Самим нам век не разобраться.

— А я что могу сделать? Вызвать дух отца Франека и порасспросить его?

— Почему расспрашивать обязательно духа? Мот бы по своим каналам что-нибудь разузнать хотя бы о том же Менюшко.

Марек упирался, но мне на помощь неожиданно пришел отец. Оказывается, наши фамильные проблемы мы обсуждаем как раз в те часы, когда отец надеется посмотреть по телевизору футбольные матчи, а мы уже который вечер своим криком не даем ему возможности спокойно предаться любимому занятию. И если Марек не подключится, так пройдет все лето.

Отца Марек послушался.

— Не очень-то рассчитывай на успех, — наставляла я любимого человека, когда тот отбывал в район Лукова.

— Этот самый Менюшко с таким же успехом мог мчаться по полю и под каким-нибудь Колобжегом. Чтобы потом не говорил, что я тебя не туда направила. Про Луков Люцина вспомнила, я к нему никакого отношения не имею.

— А я и не рассчитываю, — заверил меня Марек. — Еду туда не только из-за вас. Просто давно я не был в тех краях..

Я наверняка поехала бы вместе с ним, да у меня лопнул глушитель, и от рева двигателя моей машины птицы падали на лету. В автомастерской обещали заняться глушителем дня через два, раньше не могли. Марека это почему-то не огорчило, так что поневоле закралось подозрение — заняться нашими фамильными проблемами он согласился только для того, чтобы избавиться от моих приставаний.

Вернулся Марек через три дня, я только что возвратилась из мастерской с новым глушителем. В костюме, белой рубашке, при галстуке Марек был, как всегда, элегантен и свеж, точно первый подснежник весной. Совершенно индифферентное выражение лица любимого неопровержимо свидетельствовало — он что-то узнал.

— Ну! — не выдержала я, ибо он не спешил рассказывать.

В ответ Марек достал бумажник, извлек из него фотографию молодого человека в военном мундире и показал мне.

— Узнаешь?

Я была потрясена:

— Покойник? Но вроде еще живой. Откуда это у тебя?

— Не важно откуда. Как ты думаешь, кто это?

— Ясно кто! Наш фамильный покойник!

— А как зовут вашего фамильного?

— Неужели узнал?!

— Представь себе. Это некий Станислав Менюшко.

Сначала я подумала — тот самый Менюшко, что мчался по полю, и теперь тайну свою унес в могилу. Потом эту дурацкую мысль вытеснило изумление — выходит, Люцина ничего не выдумала? На дальнейшие расспросы Марек отказался отвечать, пока все остальные не опознают фотографию.

К дому мамули я доехала за рекордно короткое время

— две минуты и сорок секунд. Вся родня сидела за ужином, вся родня, как один человек, опознала фамильную реликвию.

— Наш покойник, но прямо, как живой! — удивилась Люцина.

— Точно, он самый, тут на него посмотреть приятно, — снисходительно похвалила фотографию Тереса. — Если бы мне в Канаде показали такого, я бы так не злилась.

— Он и в самом деле Менюшко? — поинтересовалась мамуля.

— Погоди, не рассказывай, пока я не вернусь, — попросила Тереса, направляясь в кухню за тарелками и вилками для меня и Марека.