Проситель

— Истинная и неколебимая вера, — произнес оперуполномоченный, — заключается в признании двух неочевидных очевидностей. Первая: объект веры — Господь Бог — не есть альфа и омега сущего, не есть единое и неделимое «целое» целиком и полностью, но лишь его часть, «субъект целого». Вторая: Господь Бог нынче — страдающая, истаивающая часть этого обретшего самостоятельность «целого», а потому, сострадая детям своим, он ожидает от них уже не столько моления об исполнении большей частью совершенно оправданных и справедливых желаний, сколько помощи и поддержки. Грубо говоря, кто пассивен и «ожидателен» в вере своей, тот не есть субъект веры, опора Господа в полном смысле слова. Божий мир — территория Господа — не прирастает пассивными вероносителями.

— Но кто в таком случае берет на себя труд регламентировать, а в перспективе кодифицировать перечень и порядок действий во благо Господа? — усмехнулся Берендеев. — Кто может сметь, за исключением, естественно, самого Господа?

— Твоя душа, — ответил из тумана оперуполномоченный. Может, это только показалось писателю-фантасту Руслану Берендееву, но будто бы что-то серебряно шевельнулось внутри тумана. — Антенна, настроенная на радиостанцию Господа. Если, конечно, настройка не сбилась.

Не показалось.

— «Tequila Sunrise», — прочитал Берендеев тисненые серебряные буквы на серебряной этикетке. — Твое здоровье, оперуполномоченный! — жадно отхлебнул из горлышка.

Воистину напиток был божествен. Его невозможно было сравнить ни с водкой «Грусть», ни с джином «Расстрига». Даже с красно-коричневым ромом «Баба» невозможно было сравнить. Измученные мысли писателя-фантаста Руслана Берендеева вдруг устремились… на оптовую ярмарку в Останкино. Он увидел себя, осмысленно и решительно направляющегося в сиреневых осенних сумерках по опавшим листьям и яркому мусору к последнему открытому, святящемуся, как лампа Аладдина, ларьку, чтобы купить… что?

— А если настройка сбилась? — спросил Берендеев.

— Когда закончим дело, — услышал из тумана, — угощу тебя другой — золотой текилой, «Тequila Sunset». Ты не поверишь, но Господь ежедневно и по многу раз передает в эфир сигналы точного — своего — времени. Стало быть, у каждого есть возможность восстановить настройку.

— Думаешь, доживем до Sunset? — поднес руку с часами к самым глазам Берендеев. На часах было без двух минут шесть. У писателя-фантаста Руслана Берендеева не было твердой уверенности, что без двух минут шесть — точное время Господа.

— Не сомневайся. — оперуполномоченный неожиданно как-то прояснился в тумане, причем не просто прояснился, а засветился, как огромная бутылка текилы с серебряной этикеткой, когда на нее падает серебряный же (сквозь облака) солнечный луч.

— Ты один? — поинтересовался Берендеев. — Или с группой захвата? Где они прячутся?

— Один, — с горечью ответил Николай Арзуманов. — Я всегда один. Не считая, конечно, копья.

— Копья? — удивился Берендеев. — Какого копья?

— На каждого хитрого змея есть копье с винтом! — весело подмигнул ему оперуполномоченный. — Оно же — альфа и омега, мир и меч… Что еще?

Писателю-фантасту Руслану Берендееву еще не приходилось видеть столь современного — то ли компьютерного, то ли лазерно-ультразвукового — оружия. Пистолет, подумал Берендеев, но оперуполномоченный сделал шаг в сторону, и пистолет определенно вытянулся в длину, как пень лишаем оброс многочисленными кнопками и прицелами. Автомат, решил Берендеев, но тут в непроглядной белизне над крышей послышался шум невидимого, но приближающегося вертолета, и автомат еще сильнее вытянулся, превратившись в подобие «стингера». Похоже, уникальное это оружие самостоятельно определяло свои боевые характеристики.

— Ну да, — прошептал Берендеев, заметив остановившуюся точно на его сердце светящуюся лазерную точку. — Как же я раньше не догадался? Ты получил деньги? Расчет, как договаривались, по исполнении. — Ему вдруг стало легко и свободно. — Я всегда знал, что наша милиция самая неподкупная в мире! Вперед, оперуполномоченный!

— Сейчас, — ответил оперуполномоченный, — вот только отрегулирую прицел…

— Стреляй, — сказал Берендеев. — Я здесь.

В следующее мгновение белый непроглядный туман исчез, как будто не было никакого тумана. Писатель-фантаст Руслан Берендеев ощутил себя не просто внутри некоего уникального прицела, но как будто сам сделался этим самым прицелом. Хотел — приближался к предполагаемой цели вплотную, видел негладкую кожу, свинцовые глаза сидящих в вертолете людей. Хотел — уносился взглядом прочь, наблюдал какие-то совершенно иные сцены и пейзажи. Однако же при том что он ощущал себя прицелом, он совершенно не ощущал себя курком, красной кнопкой, спусковым механизмом чудо-оружия.

Но как не ощущал, так вдруг и ощутил, увидев, как летящий сквозь белый непроглядный туман вертолет сначала замер, словно вмерз в туман, а потом… исчез, бесследно растворился в небе.

Если, конечно, туман был небом.

А вертолет — вертолетом.

— Бери левее, — услышал Берендеев голос оперуполномоченного.