Просмотренные до рассвета (СИ)

Они вернулись в прошлое в январе, после Рождественских каникул. А это значило, что Драко, выполняя задание Волдеморта, уже подменил профессору Слизнорту бутылку медовухи на отравленную. Гермиона помнила из будущего, что эта бутылка так и не дойдет до профессора Дамблдора. Слизнорт откроет ее раньше, и медовухой отравится Рон.

Кэти Белл все еще не вернулась из Мунго. На Хэллоуин она случайно дотронулась до проклятого ожерелья и чуть не погибла. Теперь Гермиона знала, что это Драко купил то ожерелье, чтобы убить профессора Дамблдора. И это он наложил на Кэти Империус, чтобы она отнесла ожерелье в замок. Гарри догадывался, что за этим стоит Малфой, и продолжал следить за ним.

Гермиона теперь после уроков сидела в библиотеке, чтобы после войны поступить на факультет колдомедицины, а так же ходила в больничное крыло помогать мадам Помфри. У нее она взяла бутылек с настойкой бадьяна — Гермиона помнила, что в будущем Рон неудачно аппарирует и ему расщепит руку. Она помнила, что видела в одной из линий жизни в потоке времени, что забыла настойку бадьяна, когда в спешке собирала сумочку со всем необходимым. Рона расщепило, и им пришлось искать ближайший город и поселение волшебников, чтобы найти настойку.

Малфой бывал в библиотеке так же часто, как и она. Ей не надо было его видеть, чтобы знать, что он тут, сидит в секции зельеварения, а иногда в секции древних рун, а потом уходит в кабинет Снейпа. Гермиона могла почувствовать каждый его шаг. И думала о нем постоянно.

Она не могла выбросить из головы образ, который увидела в потоке времени, — берег моря, все залито солнечным светом, они с Драко идут, взявшись за руки, и улыбаются. Так хорошо. Так светло. И когда Гермиона уставала читать книги по биологии, она рисовала эту картинку — на обрывках пергаментов, между записями, на морозном стекле, в своем воображении.

Четырнадцатого февраля в спальне появился букет роз. К букету не прилагалась валентинка. Розы были слегка помятые, словно прибитые дождем, который шел все утро и всю ночь. И никто из мальчиков не признался от кого, а главное, кому предназначен этот букет.

Когда никого не было рядом, Гермиона уткнулась носом в цветы, и ей даже показалось, что вместе со знакомым ароматом она почувствовала капельки дождя, который прошел где-то в будущем.

У нее не было никакого подарка для Драко, кроме ее любви, которая пульсировала в сердце. Ей не оставалось ничего другого, как передавать ему свои чувства: свою нежность, свою любовь, свою веру, что все будет хорошо.

На Зельеварении их не ставили вместе. Но это не мешало ей чувствовать его каждой клеточкой тела и знать, что он всегда смотрит на нее, когда она особенно низко наклонялась над котлом с кипящим зельем.

На Пасхальных каникулах Гермиона поехала домой. Было так странно после стольких лет, наконец, вернуться туда. Как будто ничего не случилось. Как будто она не стирала родителям память. Как будто они не расставались на девятнадцать лет.

Мама привычно отсчитывала ее за слишком легкую, по ее мнению, одежду. Вместо ответа Гермиона бросилась к маме и обняла ее:

— Я тебя люблю, мама, мамочка.

— Я тоже, дорогая, — мама погладила ее по спине. — Что-то случилось? Почему ты плачешь?

— Я ужасно скучала.

Это были самые длинные каникулы в ее жизни и одновременно самые короткие — ведь она так долго не видела маму и папу. В детстве казалось, что родители — это единственное, что никогда не изменится. В детстве казалось, что родители всегда будут рядом. И вот теперь она знала, что скоро сама сотрет им память о себе. Она обнимала их особенно долго перед тем, как Хогвартс-экспресс повез ее обратно в школу.

В школе в теплые майские дни Гермиона ходила делать уроки во внутренний дворик. Она садилась под старой грушей, раскрывала учебник, но заниматься совсем не хотелось. Все в этом месте напоминало ей о Драко. Она помнила, что в их реальности в те дни Драко был сам не свой, а она эгоистично думала, что дело в ней, и очень расстраивалась, и иногда начинала спорить с ним без всякой причины. Они даже ссорились. Если бы она тогда могла посмотреть на все с высоты, она бы никогда не стала тратить время на ненужные переживания и ссоры… А теперь у нее остались о тех днях только воспоминания и этот дворик, в котором она иногда могла смотреть на него. Но он почти не приходил. Крэбб и Гойл курили у старого фонтана вдвоем.

Она помнила поцелуй, случившийся накануне битвы с Гарри. Драко поцеловал ее здесь под старыми арками, увитыми плющом. Это произошло где-то в конце весны-начале лета, когда Кэти Белл вернулась из Мунго. Кэти еще не вернулась, но Гермиона каждый день чувствовала беспокойство. И чтобы унять его, иногда заглядывала под мантией-невидимкой в заброшенный туалет для девочек. Драко обычно сидел на подоконнике и вел беседы с плаксой Миртл.

— Наверное, ты не обнимал ее до легкого хруста… — говорила Миртл, кружа над лужей на грязном полу туалета.

— Обнимал каждое утро…

— Ты забывал говорить ей, что она самая красивая…

Он усмехался.

— Да… наверное, иногда забывал…

— Ты думаешь, она будет счастлива с рыжим?