Проснись и рычи (Сатсанг с Х.В.Л. Пунджей)

Я увидел объявление о том, что требуется отставной военный офицер для работы в Мадрасе. Я обратился по объявлению, достал деньги и билет на поезд до Мадраса и получил месяц времени на то, чтобы явиться на работу.

Я поехал из Пенджаба в Мадрас, а затем в Раманашрам. Я сошел с воловьей повозки, после чего мне указали направление и сказали, что святой находится в зале. Я вошел и увидел того же самого садду, который дал мне адрес.

Я очень рассердился и не хотел проходить в зал. Я подумал, что это был тот самый человек, который хвастался о себе. Я захотел вернуться назад, на станцию.

Человек, живший в ашраме, последовал за мной на улицу и спросил: «Разве вы не с севера? Вы проделали такой длинный путь. Почему бы вам не остаться здесь на какоето время?»

Я сказал ему: «Нет. Этот человек обманщик. Он дал мне свой собственный адрес, поэтому я не хочу видеть его или оставаться здесь».

Человек ответил: «Нет, вы делаете ошибку. Это не мог быть он. Он не уезжал отсюда вот уже пятьдесят лет. Он приехал сюда мальчиком. Должно быть он показал вам себя, используя свои особые силы».

Я не соглашался, но он настоял, взял мой багаж и дал мне комнату. Тот час позвонил колокольчик к ленчу. Махарши был там, в зале для ленча, и я отчетливо увидел, что это был тот же самый человек, которого я встретил в Пенджабе. Как бы там ни было, я решил поговорить с ним.

После ленча все ушли, и он вернулся в свой зал. Я не знал, что после ленча никому не разрешалось его посещать. Я направился в зал, и смотритель остановил меня, потому что в это время Махарши отдыхал. Но Махарши посмотрел на меня и сделал мне знак войти.

Я обратился к нему, сказав: «Разве вы не тот самый человек, которого я встретил в Пенджабе пятнадцать дней назад?» Он ничего не ответил.

Я сказал: «Я не понимаю тишины. Прошу вас, говорите». Но он не говорил. Даже тогда я не испытывал счастья в его присутствии. Я не был счастлив, находясь рядом с тишиной, которой я никогда не слышал.

И все же я подумал, что это место неплохое. Оно было очень привлекательным, очень святым. Раз уж я здесь, я схожу на другую часть холма. Я в одиночестве ушел на четыре мили от ашрама, ища своего Кришну.

Прошло немного времени, и я должен был уезжать, чтобы вернуться в Мадрас и приступить к своей работе. Я пошел попрощаться с Махарши. Он сказал: «Ты не пришел навестить меня».

Я сказал: «Нет, я жил на другой стороне холма, а теперь уезжаю в Мадрас».

Он спросил меня: «Чем ты занимался?»

Я ответил с гордостью: «Я играл с моим Кришной».

Он сказал: «Очень хорошо. И ты видел Кришну?»

— Да, — отвечал я с гордостью.

— Видишь ли ты его сейчас?

— Нет. Я не вижу. Когда у меня бывает видение, я вижу его. Теперь я его не вижу.

Тогда он сказал: «Стало быть, Кришна появлялся и исчезал?»

Он сказал: «То, что появляется, должно исчезнуть. Видящий все еще присутствует здесь. Бог не может быть объектом, который появляется и исчезает. Поэтому выясни, кто этот видящий».

В первый раз я услышал: «Выясни, кто этот видящий».

От своего мастера я получил опыт. Этот опыт уже был здесь. Когда мы любим Бога, то думаем, что он это объект. Но он субъект. Поэтому вы должны отдать себя этому субъекту. Объектом является эго.

Вы сливаетесь с субъектом, и все объекты исчезают. Бог будет говорить, Бог будет идти, Бог будет видеть. Я получил это от моего мастера. Я увидел видящего. Через моего мастера я реализовал этого видящего, и я простерся перед ним.

После этого я вернулся в Мадрас к исполнению своих обязанностей. Все праздники, субботы и воскресенья я возвращался в Тируваннамалай и проводил с ним все свое время. Он был так близко — всего четыре часа. Все было чудесно. Та же преданность — в ашраме или офисе — никакой разницы. Тогда знание и преданность трудятся вместе. Если вы знаете, то тогда вы полюбите Бога. Если вы любите Бога, то только тогда вы получите знание. Тогда вичара и бхакти — одно и то же.

Я не говорю о бхакти, потому что люди не готовы. Если есть эго, то сердце продано комуто еще. Какое тогда может быть отдавание себя? Что отдавать? Кого вы можете любить, если оно продано комуто еще?

* * *

Свами рассказывал мне о различных состояниях самадхи, и мне интересно, что думаете вы. Он сказал, что Сахаджа Самадхи — это высочайшее состояние.

Высочайшее состояние — это несостояние.

Является ли это вашей основой?

(Пападжи смеется и вращает глазами.) Что можно сказать? Высочайшее состояние — это несостояние... отсутствие состояния. Кто дает имя этому состоянию? Для того чтобы дать имя, должен быть ктото, кто должен быть выше этого высочайшего состояния. Родители дают имя ребенку, потому что они родились раньше, чем этот ребенок. Для того чтобы дать имя высочайшему состоянию, должен быть ктото выше него, а я не знаю, кто бы это мог быть.