Проснись, когда умрешь

Лельку с трудом можно было узнать. Волосы, у когда-то милой блондинки, заметно отрасли, и черные корни «прекрасно сочетались» с черными неухоженными бровями, которые когда-то были идеальными. Без туши и подводки, глаза Лели не казались уже такими большими и чувственными. Грязная, неуклюже сидящая общая для всех одежда цвета хаки только подчеркивала худобу и тоненькие, с кривизной ножки. Ольга поразилась тем переменам, которые произошли с Лелей без тщательного ухода за столь короткое время. Леля обвела всех ребят затравленным взглядом и громко разревелась. Ольге стало стыдно за свою неприязнь к этой несчастной девочке. Она подошла к рыдающей Лельке, обняла ее:

– Ну, все, все, успокойся… Мы с тобой, не плачь. Хочешь пить? Есть кусочек шоколадки, – приговаривала Ольга, поглаживая Лелю по спине.

Наконец, Лелька перестала рыдать, села на пол рядом с Ольгой. Ребята смотрели на нее и ждали, когда та совсем успокоится и сможет объяснить свое присутствие в «столь замечательном месте», как пошутил Олег. Лелька, всхлипывая, быстро затараторила:

– Я ничего не понимаю! Утром всех подняли на час раньше, приказали быстро собирать вещи, а какие у нас вещи – только то, что на нас, и говорят, что сегодня все едут домой. А так как машины за нами должны прийти только вечером, то все просто сидели в зале, где кино вечером показывают. За нами следили только охранники, эти здоровяки с белыми глазами, жуть какая-то. Вдруг приходит Альберт, я узнала его, мне Кристинка фото показывала, где она с ним на лыжном курорте. Он всех своим царственным взором обвел и на мне остановился. Альберт меня позвал к себе и говорит, чтобы я следовала за ним.

Я думала, что меня к вам в лагерь решили отправить, увидели, что я от этого быдляка отличаюсь (Юлька и Сережа удивленно переглянулись и хотели что-то сказать, но Ольга прижав палец к губам, остановила их). А он по дороге идет, молчит. Я хотела его спросить, куда иду, что делать буду, Кристину хотела увидеть, мы же подруги с ней… Ее мама и помогла мне сюда приехать, говорит, что если получится, то найдет способ меня к вам, в правильное место, перевести. Я подумала, что меня сейчас к вам и отводят, а они запихнули за решетку и ничего не объяснили.

В Ольге боролись два противоречивых чувства: с одной стороны, она испытывала острую жалость с Лельке, с другой – внутренний голос говорил ее, что в этой жалкой девочке что-то не так. Особенно покоробили ее слова Лельки «этот быдляк». В Лельке чувствовался жуткий комплекс неполноценности, что она не такая, как дети из ее школы. Ей постоянно приходилось притворяться и лезть из шкуры, чтобы доказать свою причастность к «элите». Все ее усилия вызывали только насмешки и презрение у сверстников. Любили Лельку только учителя. Она неплохо училась, была абсолютно послушна, тиха и покорна в школе. А что она делала вне школьных стен?

Ольга, как тогда в самолете, почувствовала грязный осадок при мысли о «свободном времени» Лельки, но решила, что это не имеет никакого значения в сложившейся ситуации, и сказала решительно:

– Все, закончили со слезами и унынием. Надо начинать действовать. У кого будут какие-либо предложения?

Ребята посмотрели на Ольгу с удивлением – ее решительный и деловой тон немного развеял унылую атмосферу в камере.

– Ну, я не знаю, – очнулся Сергей, – у меня были отмычки, но, когда эти монстры меня встряхнули, те, наверное, выпали.

– Я тоже не знаю, как выбраться, – сказала Юля.

Повисла тяжелая пауза. Ребята, вспоминая события прошедшей ночи, понимали, что легких путей не будет, и одно только воспоминание о чудовищах заставляло сердце замирать от страха.

– Я знаю, – тихо сказала Лелька.

– Ты? Откуда? Альберт, что ли, ключик дал – иди, мол, потусуйся, а когда надоест, выходи, – ухмыльнулся Сергей, ему явно Лелька очень не нравилась.

– Меня, когда Альберт в башню привел, – не обращая внимания на Серого, как будто бы он не существовал, продолжила вдруг оживленно Леля, – оставил за дверью на этаже, который выше тюрьмы. Я услышала, как он спрашивает, куда меня поместить. Я-то все думала, что меня в нормальный лагерь переводят, и очень удивилась, поняв, что ошибаюсь. Тот, с кем Альберт советовался, говорит: «Отправь ее к этим героям. Скоро все они одинаковыми будут. Пусть напоследок налюбуются друг на дружку». И захохотал. У меня от его смеха мурашки по коже побежали. А Альберт и говорит: «Много их сразу в камере станет, больно умные там сидят, вдруг догадаются, как сбежать можно».

А этот, который страшно смеялся, и говорит: «Хотел бы я посмотреть, как они по реке страха поплывут, вот это зрелище было бы. Знали бы они, что их в реке ждет, сами бы к нам пришли… Но рисковать нельзя, материала мало осталось. Все, иди! Надеюсь им повезет, и никто из них не найдет выхода»… Вот, что я подслушала под дверью. А когда Альберт вышел, он меня за локоть взял и поволок вниз. Я поняла, что меня в подземелье ведут, стала плакать, умолять его, а он внимания не обращает. Охранникам передал и ушел…