Проснись!

Прикосновение теплых губ к нежному плечу. Затушенная сигарета. Его рука на ее талии. Разворот. Свет фонарей за окном всего на миг показал ее шрамы. Ему все равно, кто она. Сейчас… она только с ним… только его. Он подхватил ее на руки. Пара шагов. Он опустил ее на кровать. Такую сильную… такую хрупкую… ангела в теле воина.

Нависнув над девушкой, молодой человек начал покрывать поцелуями ее шею, ключицы, плечи. Вновь слившись с ней в горячем поцелуе, он распахнул ткань. Руки скользнули по ребрам, что заставило девушку выгнуться то ли от наслаждения, то ли от боли. Он отстранился, опуская взгляд: шрам у самого сердца.

«Кто же ты?» Но хочет ли он знать ответ?

Он любил ее нежно, но с огнем. Реальность мелькала тенями, яркими разводами взрываясь где-то внутри. Каждое движение, подобное глотку живительной влаги. Вдох-вдох-вдох. Ком превратился в лавину. Все послано к чертям. Она прижимает его тело к себе. Он вложил свою душу, а она позволила ему узреть свое естество.

* * *

– Я увижу тебя еще? – парень откусил от ягоды половину и протянул ей вторую. Та приняла ее губами.

– Кто знает, – улыбка.

– Я могу подождать.

Сол выпрямилась, накидывая куртку.

– Быть может… если буду жива.

Этих слов он ожидал, но страха меньше не стало.

– Будь осторожна, – он притянул ее к себе для прощального поцелуя.

Она села в машину и отъехала от его дома. А он так и стоял у окна, зная, что больше не увидит ее никогда.

– Убей их всех! – прошептал он еле слышно.

С тех пор он полюбил клубнику навсегда.

* * *

Сол вернулась домой лишь на рассвете. Остаток ночи она колесила по городу в поисках нужных мыслей.

* * *

Девушка повесила куртку на крючок и обернулась, услышав шорох. Из кухни вышла ее сонная мать.

– Ты чего не спишь? – удивилась Сол.

– Пить захотела, – демонстрируя стакан воды.

– Ясно. Отец дома?

– Уехал час назад.

– Опять по делам?

– Вроде бы получать новую машину. Я пойду? – сказала женщина, смотря куда-то вдаль.

– Эээ, да… – девушка замешкалась. – Мама… – в ответ та вздрогнула и замерла, от чего в груди болезненно кольнуло, – … почему ты не звонила?

– Не хотела мешать.

– Ты уже много лет не хочешь мне мешать, – усмешка.

– Ты уже взрослая.

– Но я по-прежнему твоя дочь?

Заминка.

– Конечно, – чуть вымученная улыбка.

Сол провела ладонью по лицу, пытаясь стереть усталость.

– Не верю, – чуть слышно.

– Я не хотела обременять тебя излишней заботой, – вода в стакане начала немного колыхаться.

– Забота – это нормально, а вот страх не укладывается в канон, – голос девушки начал вибрировать от нахлынувших эмоций.

– Я не боюсь.

– Но и не веришь.

– Как я могу тебе верить?! – пальцы женщины сильнее сжали стенки стакана. – Ты… ты скоро захлебнешься в крови.

Ребра сжало стальной клеткой. Холод растекся по крови, а горло сдавило болезненной судорогой. Мать убила свое дитя…

– Это… было… давно… – голова кругом, земля уходит из-под ног.

– Но я не забуду этого никогда… – устало.

– Я тоже…

– Что и требовалось доказать, – холодно.

Сол молча прошла в комнату и закрыла за собой дверь. Стакан разбился о стену как раз в тот миг, когда девушка рухнула на колени, зажимая рот рукой, впиваясь зубами в свое запястье.

* * *

И снова Берлин, снова больница, снова шаги в коридоре. Каждый стук сердца отражается от бетонных зеркал. Холодно, сыро, нечем дышать. По стенам скользят тени. Она дошла до конца коридора, оглядываясь по сторонам. Застывшие люди: грязные ублюдки, которым нужна лишь кровь и боль живых тел. Взгляд на арену – сердце рухнуло вниз.

«Нет!» – прошептало ее сознание.

В черной клетке ринга Архангел. Напротив Шакал. Вдох. Кто-то нажал на старт. Рев безумной толпы. Она с трудом протиснулась к решетке. Бой насмерть, хруст костей. Она зажмурила глаза.

Внезапно заиграла музыка – скрипка. Ее плач раскрывал еще не до конца зажившие шрамы. В самом углу стоял Ганзель. Его пальцы так умело сжимали смычок.

«Не надо… прошу»…

Но он продолжал. Соленые слезы прошлого щипали свежие раны. А Шакал все бил. Удары сыпались градом, превращая тело возлюбленного в безвольный кусок мяса. Взгляд в другой конец: Гюнтер спокойно курит, опираясь плечом на ограду.

«Хватит!»

Архангел упал на колени порванной куклой. Пальцы Шакала превратились в бритвы. Еще миг и он уже сдирал его лицо. Кровь падает на пол. Черная поверхность впитывает капли, словно почва спасительный дождь.

Ни звука вслух. Она нема. Руки намертво вцепились в металл. Девушка начала оседать. Чьи-то сильные объятия и шепот:

«Иногда лицо – всего лишь маска. Но кинув маску в огонь, ты можешь лишиться лица».

Поворот.

«Ты?»

Столь ненавистный ей образ растворился. Вокруг лишь пустота.

«Пусть исчезают твои шрамы…

Пускай затянутся рубцы…»

Глубокий вдох. Сол открыла глаза.

– У прошлого совсем иной запах, – лишь губами.

Она села, чувствуя, как по шее стекает кровь.

– У прошлого совсем иной металл.

* * *

– Здравствуй, отец, – девушка плюхнулась на стул за кухонным столом.

– Милая, что произошло? – обеспокоенно осведомился он.

– Где мама?

– Улетела к сестре в Лейпциг.