Проснуться на Селентине

Ник поморщился. В работе от конторы Шредера были и свои минусы приходилось иметь дело в основном с англичанами и американерами. Единственные земляки на "Калахари" - и те из группы зануды Градиленко. Вот повезло-то!

- Идите, сержант! - велел капитан. С виду невозможно было сказать, злится он или нет.

- Сэр! Оставить ли конвойного?

- Не нужно, сержант. Арестованный не станет буянить. Ты ведь не станешь? - Капитан обратился к Нику, и Ник мгновенно понял - не станет. В этого человека он ни за что не решился бы метнуть табурет. Потому что в каждой морщинке лица, в зрачках, в упрямом абрисе скул, в еле влезающей в мундир груде мускулов капитана читалась такая сила и уверенность в себе, что невольно хотелось съежиться.

- Есть, сэр!

- Когда потребуется, я вызову конвойного.

- Так точно, сэр!

Странно, но ответы сержанта не показались Нику данью пустой муштре. Такому капитану хотелось отвечать четко, отрывисто и непременно добавлять в конце уважительное "сэр!"

Тем временем сержант выскользнул из каюты и затворил тяжелый герметичный люк. Ник откуда-то знал, что режим герметичности сейчас не включен. Знал он и то, что на военных кораблях использовались только такие люки - никаких перепонок. У военных свои представления о надежности.

- Что, сынок? Достал тебя этот книжный червь? - неожиданно миролюбиво спросил капитан.

- Не то слово, - сумел выдавить из себя фразу Ник. Откровенно говоря, он ожидал разноса, давления, угроз - чего угодно, но только не вот такого устало-доверительного, почти домашнего тона.

- Он и нас всех успел достать, пока мы к Селентине шли. Так что я тебя понимаю. К сожалению, он тут вроде как шишка - мне приказано оказывать ему и его людям всяческое содействие. В утешение могу сказать, что его люди совсем другой народ, обычный и свойский. И шефа своего, опять же по секрету, совсем не жалуют. Но - вынуждены терпеть. Так что ты там натворил?

Ник вдохнул побольше озонированного воздуха, пахнущего не то пластиком, не то чуть подогретой керамикой, и одним духом выпалил:

- Да ничего особенного! Когда он в сто первый раз задал мне вопрос, на который я уже сто раз перед этим ответил, я не выдержал и запустил в него табуреткой. И направился в каюту, которую мне отвели. Но ваши орлы меня в коридоре повязали...

Капитан скудно улыбнулся:

- Ты, помнится, требовал связи со своим шефом?

Ник немного смешался:

- Да...

- Терминал там. - Капитан указал на небольшой пульт в одном из шести углов каюты. - Вперед!

Ник взглянул на часы, прикинул, что в Англии сейчас около одиннадцати утра, встал, прошел к пульту, уселся и набрал в адресной строке вызов шефу. Питеру Шредеру.

Ответила заместительница - рыжая английская леди средних лет. Долорес Хиллхардт. Тоже светило эмбриомеханики мировой величины, тетка въедливая и строгая, но ничуть не вредная.

- Ник? - Она даже обрадовалась. - Тебя уже отпустили эти кабинетные крючкотворы?

- К сожалению нет, мадам. Скажите, я могу поговорить с шефом?

- Вообще-то он занят. У тебя что, проблемы, малыш?

- Откровенно говоря, да.

- Жди, - отрезала Долорес и пропала из кубического экрана.

Спустя минуту экран переключился, и из пространства над пультом на Ника взглянул шеф.

- Здравствуй, Ник. Я рад, что с тобой все в порядке. Я уже посмотрел твои отчеты - проблему с валлоидным синтезом мы действительно прошляпили. Ты молодец. Жаль, что тебе не удалось довести работу до конца.

- Спасибо, шеф, - от души поблагодарил Ник.

- Я слышал, у тебя какие-то проблемы с контактерами?

- Не то слово, шеф! Я ведь нарушил пункт три седьмой главы наставления... А до того, что мне при этом разворотили всю рабочую площадку, угробили все зародыши и выросшие механы, что сам я вынужден был спасаться на дереве - до этого им дела нет. Кстати, я арестован.

- Арестован? - Брови Шредера сошлись над переносицей. - С какой стати?

- Да все с той же.

- Так! Ты на "Калахари"?

- Да.

- Побудь на связи. Кстати, откуда ты меня вызвал?

- Из капитанской каюты. Капитан был настолько любезен, что предоставил мне эту возможность.

Ник покосился на капитана - тот невозмутимо сидел в кресле и глядел в какой-то пестрый журнал.

- А... Тогда можешь не висеть на связи. Я все утрясу и сам вызову "Калахари". Сиди тихо и на рожон не лезь. Понял?

- Понял, шеф! - с воодушевлением заверил Никита. - Жду!

Он отключился и встал.

- Капитан! Честное слово, офицеры вроде вас заставляют думать о военных как о людях, а не как о солдафонах. Огромное вам спасибо!

Капитан, казалось, не обратил на его слова никакого внимания. Он отложил журнал в сторону, потер переносицу и словно бы куда-то в сторону сказал:

- Из-под стражи я тебя освободить не могу, сам понимаешь. Лучшее, что тебе сейчас можно предпринять, - это тихо засесть в каюте. Поэтому я тебе объявляю капитанский арест. Бессрочный. Учти, без моей санкции Градиленко тебя оттуда вытащить не сможет. А когда твой шеф все утрясет - я арест сниму.

- Спасибо, капитан! - благодарности Ника не было предела.

- Конвой! - Капитан обернулся к пульту.

На пульте неусыпно мигал глазок громкой связи.