Просо судьбы (СИ)

— Обмануть решили! Взять хитростью! Вот же драконы тупые! Да перещёлкать их. Только аккуратней — вот тот плащик мне очень даже подойдёт. Шакли совсем из ума выжил, раз посылает своих недоносков ночью — они и днём путают, где рукоять меча…

РоГичи лихорадочно соображал. То, что они конкретно влипли, можно было не сомневаться. А уйти сейчас без потерь нужно ещё постараться. Тут была ещё парочка факторов: уходить-то, собственно, и некуда — это раз, телега с проснувшейся женой и дочерью, никем не контролируемая, ведомая равнодушным конём, приблизилась к ним, почти под самую баррикаду — это два. Но одно важное воспоминание и выходящий из него ключевой вывод, он отметил: люди, контролирующие улицу, видят в них представителей новой власти, явно уже показавшей себя с нехорошей стороны. И самое главное — к мятежникам они вряд ли имеют отношение, скорее всего, местное ополчение, пока успешно отбивающееся как от стихийных толп, желающих поживиться чужим добром, так и вооружённых отрядов, пока не получающих прямого приказа штурма. Поэтому, подняв руку, привлекая внимание, он громко крикнул:

— Эй, там, умники, мы к предателю Шакли не имеем никакого отношения, — хор возмущённых голосов он хладнокровно проигнорировал. — Вот это, — он указал на зелёный платок на своём левом плече, — всего лишь небольшой шанс не привлекать дурного внимания.

Посыпавшиеся комментарии вдруг как ножом отрезало — прозвучавший голос с характерным выделением «а» разительно отличался от всего звучавшего прежде: спокойный, уверенный, властный.

— Хотите доказать свои добрые намерения — пожалуйста. Меч остаётся в ножнах. Вы поднимаетесь сюда сами — вам подсветят. А ваши люди ждут внизу.

— А… — попытался что-то выторговать РоГичи, но был тут же остановлен.

— Время пошло. Либо вы поднимаетесь, либо разворачиваетесь и уходите. Либо — смерть. Выбор за вами, — прозвучало категорично и холодно.

Как бы дополнительно стимулируя капитана, над баррикадой поднялось пятеро лучников.

— Прейр, не надо, — донёсся отчаянный возглас Вельи, но РоГичи лишь отрицательно кивнул головой.

Чувствуя какое-то опустошение и фатализм — в который раз за последнее время его несёт по бурному течению, и он не может контролировать ситуацию, капитан двигался за юрким парнишкой, указывающим путь и предупреждающим, куда лучше не ступать. Снова и снова костеря себя за слабоволие, за то, что повёлся на эмоции и взял с собой жену и дочь. Будь он сам (имеется ввиду, не отягощенный родными), было бы больше возможностей варьировать. Ведь мертвецу гораздо проще ещё раз умереть.

Они перебрались на другую сторону, минуя мрачных, молчаливых стражей, и в круг света капитан вступил уже сам. Навстречу ему вышли трое: высокий седовласый, но не старый ещё мужчина с немного необычной дворянской цепью, аккуратной бородкой, прямым, слегка с горбинкой носом и холодными пронзительными глазами, двое же по бокам — воины, телохранители, сопровождающие — не важно, но, судя по внимательным, цепким лицам, в их квалификации Прейру сомневаться не приходилось. И доспехи у всех троих отменные, разве что у благородного побогаче. И цвета сюрко ало-зелёные с белыми вкраплениями. Глаза гвардейца от понимания, кто перед ним, резко расширились.

— Ваше имя? — ровный голос прервал мимические подвижки на лице капитана.

Понимая, что лучше не врать и не молчать, РоГичи, словно бросаясь в омут, но стараясь сохранить при этом лицо — судьба не любит сомневающихся, и даже смерть благосклонна к храбрецам, неторопливо, пытаясь контролировать голос, произнёс:

— Прейр РоГичи, капитан третьей роты королевских гвардейцев.

* * *

Дородный мужчина с широкой русой, но отдающей рыжинкой, бородой и шляпе, съехавшей на затылок, открывающей залысины, как-то неожиданно выбивался из ряда беженцев, пересёкших мост, желавших обрести хоть какое-то ощущение защищённости в не подвергшемуся пока разграблению и иным ужасам беспорядков Ремесленном квартале. Он, в отличие от испуганных, сжавшихся от страха семейств или небольших компаний, явно собиравшихся в спешке и добиравшихся сюда, как правило, на своих двоих, буквально падающих от усталости, с серыми, невыразительными от горя, лишений и безысходности лицами, этот купец был абсолютно спокоен, мало того, его уверенности в своей неуязвимости мог бы позавидовать сам дракон. При этом он, вальяжно развалившись широким задом на весьма удобном сидении, ещё и добродушно подначивал хмурых ремесленников, копающихся в его телеге в поисках чего-то этакого… неприятного сюрприза. Но там оказались одни продукты: в самом низу россыпью находилась картошка, потом несколько мешков со свеклой, морковью и репой, бочонок солений (уже ополовиненный), несколько корзин с хлебом, ну, ещё и по мелочи: кувшин мёда, треть круга сыра, мешочек соли. Видя это богатство, взгляды проверяющих светлели, и они уже бросали на новоприбывшего более благосклонные взгляды.