Проспать Судный день

— Ага. Конечно. Присаживайся.

— Благодарю.

Он зашел в наш закуток и сел. Интересно, не получилось ли так, подумал я, что начальство и у него обо мне спрашивало, как у Уолтера Сандерса, но он только сейчас набрался смелости, чтобы рассказать об этом (когда это уже не имело никакого значения).

— Чем могу быть полезен? — наконец спросил я.

— Ну, Бобби, я всегда тобой восхищался…

— Пожалуйста. Сегодня в особенности, у меня голова болит от такой ерунды. Я уверен, ты классный парень, Небраска. А я — не очень. Так что, давай ближе к делу.

Он глубоко вдохнул.

— Я… я не знаю, знаешь ли ты, но… но я встречаюсь с Моникой Нэбер. Нахебарот.

— Ага, знаю.

Если он решил, что попал в отдел жалоб, то я ему сейчас в зуб дам.

— И что?

— Ну, я просто хотел… хотел знать, что ты ничего не имеешь против.

Я уставился на него. Мгновение думал, что он надо мной шутит.

— Давай-ка попроще — ты спрашиваешь, не возражаю ли я, что ты встречаешься с Моникой?

— Типа того. Да.

Не удержавшись, я рассмеялся. В первый раз, после снега и пепла, после конца мира.

— Шутишь, да? Ты и Моника решили подшутить? Меня одурачили?

Я завертел головой, делая вид, что ищу камеры.

Вместо того, чтобы выглядеть довольным или успокоившимся, Небраска поглядел на меня с тревогой.

— Значит ли это, что все о'кей?

— Ты серьезно… хочешь моего дозволения? Ты Монике сказал, что собрался это сделать?

— Она думает, я чокнутый, — признался он. — Но я не хочу, чтобы ты думал, что мы крутим у тебя за спиной. Все знают, что в последнее время тебе было нелегко.

В иной ситуации я бы ухватил его за палец и выламывал до тех пор, пока он не рассказал бы мне всего, что знают «все», но сейчас я чувствовал себя в таком дерьме, что мне было плевать.

— Слушай, Тед, Моника — чудесный человек. Она чудесный ангел, если точнее, уж не знаю, насколько хорошие из всех нас «люди». Она все решает сама, ей лучше знать, с кем она хочет встречаться. У нас друг к другу никаких претензий. Честно говоря, она заслужила себе парня получше, чем я. Если ты этот лучший, флаг вам в руки.

Он выглядел так, будто с его плеч сняли большой груз.

— Значит, ты нас благословляешь?

Я едва не сказал какую-нибудь гадость. Так глупо. Я даже снова огляделся, ища взглядом Монику, которая глядела бы на этот глупый разговор, наслаждаясь, но в тот момент в «Циркуле» была исключительно мужская компания, толпа парней в разной степени опьянения. Днем здесь обычно бывали только парни, и не потому, что женщин не приветствовали, а потому, что у женщин хватало здравого смысла не проводить светлое время суток в салуне. И, глядя по сторонам, я понял, что действительно вернулся — может, и не такой, как прежде, но вернулся в свои родные земли. Чувство безнадежности слегка отпустило меня. Не очень, скажу честно. Я все так же не мог представить, как буду жить дальше без Каз и Сэма, все так же не верил, что на этой серой планете есть хоть что-нибудь, что способно удержать меня здесь, но теперь я, по крайней мере, видел хоть чуточку вперед, а не пребывал во мраке, как тогда, когда пришел.

— Ты хочешь моего благословения? Оно у тебя есть. Моника — одна из лучших. Если она видит в тебе то, что ей нравится, я готов поверить, что и ты хороший парень, Небраска. Будь добр с ней. Будьте добры друг к другу.

Я поднял руку.

— Бог любит вас.

Я вовсе не был уверен, что Бог любит хоть кого-то, по правде говоря, но в тот момент, по какой-то причине, я был готов принять это на веру.

Остаток моего времени в «Циркуле» я провел, выслушивая подтверждения сказанному Клэренсом, почти от всех: падение Энаиты было главной темой разговоров ангельской братии. Было известно, что в этом поучаствовали я и мальчишка, и тот факт, что мы оба расхаживали на свободе, подразумевал, что плохие вещи, которые они слышали обо мне раньше, оказались всего лишь мерзкими слухами. Я в этом был не столь уверен. Я не мог поверить, чтобы мои начальники просто позволили мне уйти от крупного суда на Небесах и неизбежного приговора. Я признался в куче плохих вещей, а такое просто так не исчезает. Небеса вечны, и это означает, что небесный кодекс правил столь же вечен.

Но пока что я был свободен — с этим не поспоришь. Я был свободен, я был жив, и кто-то покрасил мне стены в квартире. Если я хочу выяснить, что все это значит, то придется остаться в живых еще некоторое время. Я уже подумывал об одном деле, которое мне хотелось бы завершить, были еще пара дел, которые давно назрели, хотя я и не был достаточно трезв, чтобы четко их обозначить.

Несмотря на еще один день, оставшийся у меня в моем личном распорядке, я отказался от предложения Клэренса и пошел домой пешком. По дороге купил еще бутылку водки. Ангельские тела очень крепкие. Надо залить в них немало алкоголя, чтобы отключить то, что я хотел отключить, заглушить чувство вины, одиночества и злобу, настолько, чтобы быть в состоянии уснуть.

На самом деле, я не ангел-алкоголик. Я ангел, занимающийся самолечением. Клянусь, есть разница, даже если я и не в состоянии объяснить ее прямо сейчас.

ГЛАВА 47 ОСТРЫЕ ВОПРОСЫ